Рождение сверхновой

Генрих

— Мама, а сосиски есть? — это я опять наткнулась взором на БоРам, вот и всплывает вопрос, что для мамы абсолютно не вопрос.

— В каком виде, дочь?

— Сварить и подать с томатным соусом, — распоряжаюсь я, — дюжины хватит.

— Всем не хватит, — засомневалась мама.

— Это только для БоРам, — такая заявка несказанно вдохновляет маму, она с восхищением смотрит на Борамку. Та скромно опускает очи долу.

В конце концов, все как-то угнездились вокруг столика, который расширили приставленными к нему стульями. И начинается серьёзная беседа, почти деловые переговоры.

— ЮнМи, мы только сейчас узнали, что ты уходишь из агентства, — строго начинает СонЁн.

— По условиям нового контракта, — пожимаю плечами, — Вы же знаете, я давно хотела уйти. Думаете, шутила?

БоРам разделывает и наслаждается своими сосисками, хмуро бурчит:

— И что теперь с моей карьерой великой французской певицы?

— Какая тебе в преисподнюю Франция? Тебе и всем вам пора о конце карьеры подумать. Вам семьями обзаводиться надо, возраст подходит, а у вас даже опп не имеется, — грубо знакомлю её с реалиями жизни я.

— У кого нет, а у кого и есть, — загадочно мерцает глазками КюРи.

— И даже не один, — замечает ДжиХён под общее хихиканье.

— Девочки, всё просто. Я хотела вас взять во Францию, потом задействовать в одном-двум проектах, а дальше не знаю. Там было б видно. Но сейчас не знаю.

— А что случилось? — вопрос почти одновременно задали ИнЧжон, ХёМин и СонЁн.

— Переговоры с президентом СанХёном прошли не удачно. Прихожу к выводу, что сотрудничество с ним будет недопустимо сложным.

— Ты подробнее объясни, как получилось, что тебя отпустили? — требует СонЁн.

Я беру паузу, чтобы уделить время чашке чая. Что интересно, у меня обильный стол аппетита не возбуждает. Хм-м… свой желудок я, кажется, беру под полный контроль. Итак, о чём это мы?

— Воспользовалась ситуацией. Вы тоже могли бы. Меня макне считаете, а сами ведёте себя, как малые дети, — я не только ЧжуВона могу пнуть, любому может прилететь, — Вам не хватило ума, даже чтобы со мной посоветоваться.

— Ты в части была, мы не смогли с тобой связаться, — бурчит ДжиХён.

— ДжиХён-сонбе, вы просто дуры, — девушки вскидываются, но возразить не могут, я продолжаю, — ЮСон намеренно выбрал этот момент. Он мог знать и, скорее всего, знал, что я на награждении и по телефону говорить не могу. Сколько он вам времени на размышление дал?

— Час, — уже о чём-то догадавшись, бурчит ДжиХён.

— Вот всё и сходится. Процедура награждения шла больше часа, сразу после неё меня тоже не отпустили. Это стандартный мошеннический приём, который в бизнесе часто используют. Против новичков, конечно. На вас сильно надавили, потребовали уступить, посоветоваться не дали, времени подумать не дали. Потом подняли планку с десяти процентов до тридцати, и вы сами, задыхаясь от счастья, прыгнули в эту ловушку. Вы — глупые овцы, с вами и поступили, как с овцами.

Девочки подавленно молчат. Только ХёМин пробует что-то брякнуть.

— Но мы же действительно не могли с тобой связаться…

— Дура, тебе ж говорят, директор ЮСон специально такой момент выбрал, — толкает её в бок ДжиХён.

— А ты почему подписала? — это СонЁн задаёт такой хороший и удобный вопрос.

— Я выторговала важные уступки, сонбе. Снизить вашу ставку от ЮСона жёстко требовали акционеры. Полагаю, что они требовали снизить до десяти процентов, но ЮСон всё-таки реалист. Ему очень надо было доложить им, что вся группа согласилась на тридцать процентов. А я пригрозила, что сорву японское турне, причём так, что никто ничего не докажет. Флопнулись и флопнулись. Со всеми бывает. Или вообще не поеду, я всегда могу в армии спрятаться.

— Армии тоже можно иск подать, — замечает ИнЧжон. Я небрежно отмахиваюсь.

— Так я в госпитале буду, никакой суд ничего не докажет. А ещё я могу вспомнить, что я несовершеннолетняя и работать только по пять часов. Практически это саботаж, сами понимаете.

— Ук. ЮСон знает, что ты можешь так сделать. И что? — ДжиХён всё-таки самая умная из них, спрашивает по делу.

— У меня была сильная позиция, я ей воспользовалась. Я согласилась на тридцать процентов, и ЮСон смог сделать акционерам красивый доклад о том, какой он хваткий директор. Взамен он пошёл на мои поправки к контракту: срок до 1 января, возможность вести независимые от агентства проекты, ну, и по мелочи.

— А что за мелочи? — влезает БоРам, отвлёкшись от любимых сосисок.

— Не скажу. Текст контракта — конфиденциальная информация.

— Но ты ж сказала о сроке и своих проектах, — удивляется БоРам. ДжиХён косится на неё скептически.

— Про мои проекты вы и так знаете, про мой уход вам тоже официально сообщат. В этом нет секрета. А вот остальное…

После длинной паузы общую мысль высказывает ИнЧжон.

— Что делать нам?

— Этого я не знаю. Я знаю, что я хочу. Задействовать вас в турне по Франции и затеять позже что-нибудь ещё. Но так как я с СанХёном не договорилась, то всё провисает. Причём решать надо быстро. Если через три-четыре дня… ладно, пусть через неделю, вы мне не скажете, что летите со мной во Францию, я начинаю работать с другой группой.

— И как мы это сделаем, если ты не договорилась с СанХёном, — это СонЁн.

— Может он вас отпустит. Или разрешит автономные от агентства проекты. Может быть, найдутся другие варианты. Но сразу предупреждаю, с нашим агентством я работать не настроена, хватит с меня.

Мы заканчиваем ужин, допиваем чай. Ценных идей никто не подаёт, толковых вопросов не задаёт. Вспоминаем японское турне и, конечно, всплывает жгучая тема о моих отдельных заработках. Отделываюсь туманным:

— Тоже засекречено контрактом. Могу только сказать, что больше, чем от агентства. Притом, что работала там меньше. Всё, давайте спать, поздно уже!

Укладываемся мы весело. Я ушла к СунОк, маму не стали беспокоить, на моей кровати — трое, в гостиной ещё трое. Кто-то предлагает стул для Борамки, долго и дружно хихикаем.

Перед сном получаю от Юркина очередное видение, но смотреть не решаюсь. Боюсь, от смеха не удержусь, всех перебужу.

Сеул, «Змеиное гнездо» клуба «Red Alert»

2 января, время 1 час ночи.

Холла нет, на его месте сидит Билли, высокий сутуловатый парень с усталым лицом. Кроме него ещё два человека ночной смены, один из них Гонт.