Рождение сверхновой
Шрифт:
Парнишки обступают хмурую девочку, та что-то недовольно говорит, парниши-плохиши гогочут. Дальше события принимают стремительный и диковатый оборот. Старший парнишка проходится ногами по кучкам, выстроенным девочкой, младший лихим ударом ноги отправляет ведёрко девочки в дальний полёт. Витя выпучивает глаза, на Катю он не смотрит, но, скорее всего, она делает то же самое со своими глазами. Ногу паренёк опускает на землю уже с висящей на ней глухо рычащей девочкой. Она вцепилась зубами в его ногу! — ошеломлённо осознаёт немыслимый факт Витя. Как злая собака, причем не простая, а бойцовой породы. Вцепилась и висит.
Парнишка, вереща от ужаса и боли, как зайчик, пойманный злой совой или хитрой лисицей, падает на снег. Потрясённый происходящим старший брат сначала очумело смотрит, затем пытается схватить девочку за ноги. Не слишком удачная идея, как выясняется. Девочка бьётся со свирепостью дикого зверя, старший получает жестокие удары ногами в грудь и падает. От хаотических ударов укушенного она защищается руками.
Рядом с Витей от возбуждения повизгивает Катя. Схватка меж тем резко заканчивается. То ли девочка разжимает зубы, то ли парнишка, собрав все силы, сам вырывается, но вырывается и на четвереньках быстро-быстро улепётывает к спасительному подъезду. Старший, мечущийся рядом, вроде нацеливается пнуть девочку как следует, но наталкивается взглядом на неё, сидящую на корточках и готовую к новому прыжку. Принимает решение, — очень разумное, по мнению Виктора, — ретироваться за братом.
Девочка идёт за своим ведёрком. Возвращается на место и принимается за прежнюю возню. Почему-то этот факт потрясает Виктора ещё больше, чем стремительная бескомпромиссная битва полуминутной давности. Катя замолкает, видимо, тоже проникается моментом.
Сидеть, как Катя, или полулежать, как он, холодно. Виктор начинает вставать, но Катя останавливает его.
— Смотри, смотри… — шепчет она.
Из подъезда выходят те же парнишки и какой-то здоровый, малость расхристанный мужик. В наспех надетой шапке, в полушубке на майку, видно, торопился. Младший парнишка всхлипывает, слегка подвывая, хромает. Вся гоп-компания направляется к мирной маленькой девочке, играющей в песочнице.
— Аллес капут, — шепчет Витя.
— Точно, — Катя немецких слов не знает, но смысл улавливает точно.
Хм-м, дяденька, ну, вышел ты и что дальше? — думает Витя. Бить маленькую девочку будешь? Да ты только маленький синячок ей поставь, сразу в тюрьму упекут, вякнуть не успеешь.
Дяденька и не бьёт её, конечно. Но разоряется громко. Сначала вообще орёт, потом малость сбавляет. Девочка бурчит что-то злобно, дяденька вновь поднимает количество децибелов. Из подъезда вываливается ещё один персонаж. Здоровенная плечистая тётка с таким мрачным лицом, что Витя сразу догадывается, кем она приходится мрачной девочке. Тётка тут же зычно подтверждает догадку.
— Эй, ты, хер моржовый, а ну, отвали от моей дочери!
Витя встаёт, отряхивается. Катя на этот раз не возражает.
— Как думаешь, Кать, кто победит, если они в рукопашной сойдутся?
— Я думаю, они! — без тени сомнения высказывается девочка. И Виктор без всяких уточнений понимает, кого она имеет в виду под словом «они».
— Чистый цирк, в кино… — здесь Витя чуть не вставил крепкое слово, но вовремя спохватился, — никакого кина не надо.
— Точно, — соглашается Катя.
Так началась их дружба.
*Примечание: Витя, вернее, Юркин намеренно исказил слово «контрфорсы». Что означает контрфорс в архитектуре, можете сами в интернете посмотреть.
Квартира семьи ЮнМи
30 декабря, 10 часов утра.
Вчера сдуру на ночь просмотрела второе видение от Сергея. Именно сдуру, с тихим воем, слезами и всхлипами долго ржала в подушку, пока не успокоилась. Ну, как успокоилась? Ещё час хихикала. Послала завистливое сообщение Сергею: «Как интересно ты живёшь!», и только потом уснула. Ну, как уснула? Время от времени во сне смеялась. Кино и немцы, блин!
Вследствие такой неосторожности с утра встаю чуть позже. Зато настроение выше крыши. От этого и самочувствие отличное, сорокаминутную зарядку делаю в полном объёме, моё восстановление идёт полным ходом. После душа и лёгкого самомассажа с втиранием крема для кожи выхожу на завтрак, как новенькая.
— С добрым утром, мамочка, — чмокаю улыбающуюся мне маму в щёчку. Со вздохом, ей страшно хочется разнообразить мой рацион и увеличить его раз в пять, ставит мне тарелку с овсянкой. Смотрю оценивающе.
— С сегодняшнего дня завтрак можно сделать больше, — ну, а что? Нагрузку увеличиваю, и завтрак менее опасен для фигуры, чем ужин, — Сделай мне пару бутербродов или омлет из одного яйца.
Мамочка буквально взрывается оптимизмом и восторгом. Через минуту передо мной два бутерброда гигантских размеров. Мелко трясусь от смеха, мама в своём репертуаре.
— Мам, одного такого мне на весь день хватит.
— Да что ты такое говоришь, доченька! — всплёскивает руками мама, — Ты бы посмотрела, как хорошо СунОк кушает!
А вот это меня не на шутку напрягает.
— Мамочка, ты что, хочешь, чтобы онни превратилась в ходячий сундук? Её так замуж никто не возьмёт. Мам, ты понимаешь, что совершаешь преступление против женской человечности?
Мама хмурится, упрямо молчит. Но бутерброды убирает, очень тяжко вздыхая.
— Один оставь, — командую я, — с одним я справлюсь.
Наградой мне становится сияющий взгляд. Хотя в итоге четверть этого лаптя добить я не смогла. Победил меня бутерброд. Ну, да, мамины бутерброды непобедимы и беспощадны.
И вот после такого утра, полного веселья, хлопот, побед и поражений, я наконец-то добираюсь до планшета, Корга и компьютера. Мне надо готовиться брать штурмом Францию. Со своим репертуаром я давно определилась. Патриция Каас, обновлённая, усовершенстованная и по-новому аранжированная. Мой нынешний голос не совсем попадает в её неповторимый тембр с пикантной еле слышной хрипотцой. Вернее, не закрывает весь диапазон, так-то он намного шире. Потому музыка нуждается в небольшой адаптации.
У Каас было порядка десятка хитов, мне за глаза хватит. Если буду работать с АйЮ, подберу ей пару песен от Мари Лафойет. Одна из них, «Viens Viens» идеально ложится на её голос. Борамке отдам свой «Ураган» и ещё что-нибудь подберу… что-то я разошлась. У меня месяц, максимум, полтора, а я уже чёртову дюжину песен напланировала. Не успею, точно не успею. Тогда сделаем чуть по-другому. Сначала я снимаю сливки, а потом выпустим АйЮ и БоРам. На десерт парижским гурманам. Решено, так и сделаю. Делаю зарубку в памяти: не забыть дать задание девочкам учить французский язык.