Рождение
Шрифт:
Усмехаюсь.
– Из-за одного серебряного бари я бы не стал даже дёргаться, сьере Ушур. А эти бочки стоят не одну монету. Думаю, вы вряд ли сейчас найдёте столько денег в наличии, чтобы рассчитаться за груз.
Опа! Купец заглотил наживку по самые помидоры! Я то успел заметить, как блеснули его глаза. На краткий, почти незаметный миг, но ему стало интересно.
– Эй, сьере барон, так что – будем чего делать, или как?
Ушур отвлекается на миг от разглядывания моей персоны, бросает в сторону:
– Пять диби за беспокойство. А вы, сьере Атти, въезжайте.
Поворачивается спиной, потом замирает на месте, оборачивается:
– Я жду вас в зале, сьере Атти. Прихватите образец.
Этак небрежно. Я улыбаюсь, и не менее небрежным тоном говорю в ответ:
– Надеюсь,
Ушур даже шаг на мгновение замедлил, махнул только рукой и добавил ходу. Мы же загоняем телегу внутрь двора – я оказался прав, тут довольно большое пространство, где стоят возы разных видов, пустая тара, небольшие навесы, сложены дрова и прочие необходимые в хозяйстве вещи. Пока моя троица снимает с телеги один из бочонков, мне приносят кувшин под пробу, и я, отвернув нос в сторону, наливаю щедрой рукой полную, литра на три, ёмкость. Пока Кер обхаживает нашу конягу, я следую за слугой, держа в руках кувшин, поднимаясь и проходя по куче переходов и комнат. Всё довольно запутанно, а скорее всего, меня специально ведут по кругу, чтобы сбить с толка. Ну-ну… Не очень большой зал, украшенный парой гобеленов, с некоторыми предметами мебели в виде горок с посудой, оловянной или, скорее, серебряной, стола, на котором довольно приличный ужин. На скамьях, прилагающихся к столу, находятся три человека. Сам сьере Ушур, уже переодетый в приличный бархатный камзол и такие же пузырящиеся штаны. В смысле – того же материала. Двое мужчин попроще, но так же одетых с претензией на изящество, а красные носы выдают в них людей, знающих толк в алкоголе. Тем лучше.
– Ну-с, молодой человек, чем же таким вы собираетесь меня поразить, чтобы я выплатил вам…
Ожидающий взгляд, и я отвечаю:
– Десять золотых фиори. По два за каждый бочонок…
Сдавленный звук поперхнувшегося питуха, у второго отвисает челюсть, и сиплый шёпот:
– Ни одно вино в мире не стоит столько!
– Проверим?
Подмигиваю сьере Ушуру, затем наливаю в кружки по половине. Оба тест-алкаша недовольно кривятся:
– Жадничаем?
– Вы хоть это выпейте, и не упадите.
Первый, который давился куриной ногой, хватает кружку, открывает пасть, и… Едва успеваю ему сунуть мочёное яблоко, в которое тот с жадностью впивается, одновременно колочу его по спине. Второй, глядя на обливающегося слезами и потом сотоварища, делает осторожный глоток, начинает кашлять, и я говорю:
– Пей, не дыша. И лучше потом глотни сразу водички,.. Следом…
При слове 'вода' оба кривятся, будто я сказал что-то невероятно грязное или глупое. Но всё же и второй залпом осушает свою тару, затем делает небольшой глоток воды. Ещё. Ещё… Тем временем первый питух приходит в себя, его физиономия расплывается в блаженной улыбке… Сьере Ушур неверящим взглядом наблюдает за реакцией обоих, а те краснеют, улыбаются, и с жадностью набрасываются на еду. Наливаю ещё по кружке, опять по половине. Тестеры торопливо вливают в себя…
– Эх! Хорошо пошла!
– Легче, чем первая!
Комментирую:
– Первая колом, вторая – птицей.
– Как-как?
Сьере Ушур не отводит от обоих питухов глаз, а те метут со стола всё подряд, потом:
– Напиток Высочайшего! Ик.
– Ага. Ик.
Бум-с, шлёп! Оба алкотестера валятся со скамьи на пол, и заливистый храп оглашает залу. Торговец поднимается, подходит к обоим спящим, щупает жилку на висках – глубокий сон. Удивлённо смотрит на абсолютно пустой стол, заваленный объедками и огрызками. Потом хватается за бороду, заглядывает дополнительно в кувшин… Ну, израсходовал то я грамм так триста. Может, четыреста. Так что убыль и незаметна. Спокойно усаживаюсь на скамью, которое алкоголики освободили, ставлю кувшин на стол:
– Ну что, сьере Ушур, поговорим о нашем деле?
Показываю рукой на лежащих орлов.
– Утром они проснутся. И у них будет зверски болеть голова. Так что вы уж их пожалейте… Дайте похмелиться чего-нибудь. Потому что они сейчас выпили ну очень много.
– Сколько – много?
Усмехаюсь:
– Думаю, не меньше большой бочки самого крепкого вашего вина на брата…
Это я, конечно, загнул, но надо ковать железо, пока наглядные пособия не вынесли прочь:
– Вы сами видите – хватило одной полной кружки на каждого. И оба отключились. К тому же налицо ещё кое-что: зверский аппетит. Представляете, если ваши харчевни станут торговать таким вот продуктом? Какое увеличение сбыта готовой продукции? К тому же, этим напитком можно разбавлять любое, абсолютно любое, самое низкосортное вино, кроме испорченного, разумеется. Эффект, конечно, снизится, но будет неизменен… И, самое главное…
Секунду колеблюсь, выдавать ему тайну, или нет, но рано-или поздно вопросы возникнут, так что лучше уж…
– Словом, чем больше люди будут пить такого вина, тем больше им будет хотеться.
– Наркотик?
– Всего лишь привыкание. Ведь и среди тех, кто пьёт обычное вино, такое не редкость…
Мужчина задумчиво смотрит на меня. Добавляю:
– Пропорции для разбавления вам советовать не буду. Молод, чтобы пить. Определите опытным путём сами.
По прежнему задумчивый взгляд. Затем – осторожные слова:
– Сьере Атти… Как вы понимаете, в наше время словам веры нет. Цена, которую вы назвали, просто не слыхана, огромна! И рисковать состоянием неизвестно зачем…
– Плохим бы вы были купцом, сьере Ушур, да?
Глаза снова коротко взблёскивают.
– Ого! Палец вам в рот не клади, молодой человек?
Киваю.
– Вексель на авале меня бы тоже устроил. На названную мной сумму. Или безотзывный аккредитив…
Вот тут Ушура и пробрало по-настоящему! Широко раскрытые глаза, чуть дрогнувшая борода…
– Не стоит судить о человеке по внешнему виду, особенно, если он знатного происхождения…
Мужчина мнётся – чувствует, что сейчас перед ним нечто, что может перевернуть всё его будущее, и в то же время ему боязно.
– Сьере Ушур, давайте не будем размазывать кашу по чистому блюду. Сделаем проще. Вот вам кувшин.
Подвигаю ему образец.
– Пусть его отнесут в любую вашу харчевню или постоялый двор и выльют в любую малую бочку самого отвратительного вина. А потом предложат посетителям под названием 'Слёзы Бога'. Мол, новый сорт. Утром же содержатель заведения доложит вам о результатах опыта. И на основании его слов вы примете решение. Договорились? А взамен вы позволите мне и моим людям переночевать у вас во дворе и накормите ужином. Надеюсь, это вас не разорит?
– Да вы шутник, сьере Атти? Сейчас же отдам распоряжения. Но я был бы плохим хозяином, если бы позволил вам спать в соломе. Сейчас вам приготовят покои, а пока…
Он кричит в сторону:
– Мерко! Мерко!
Появляется почтительно согнутый слуга, и торговец рявкает:
– Этих двоих – убрать, пусть проспятся в людской. Стол вычистить и накормить сьере Атти дель Парда! И приготовить ему комнату для ночлега. Людей сьере Атти так же накормить! И прислать ко мне Гура.
Опять поклон, затем начинается суета. Алкотестеров, оглашающих всё вокруг заливистым храпом, торжественно выносят за ноги и за руки, при этом голова одного из них бьётся о порог, но реакции ноль. И сьере Ушур берёт это на заметку, я знаю. Затем парочка симпатичных служаночек моментально убирает объедки, грязную посуду, при этом одна забавно постреливает глазками с мою сторону, после чего быстро накрывают столешницу чистой скатертью – ого! И уставляют совсем другими блюдами, что были здесь раньше. Ничего себе! А, похоже, что сьере Ушур то уже всё сделал! Протестировал меню постоялого двора, и был просто удивлён результатом! Йо! Плюс ему! И мне. Появляется новый персонаж, крепкий угрюмый парниша, которому отдают мой кувшин, потом передают инструкцию по применению, и, кивнув на прощание, тот уходит. Хозяин дома так же прощается со мной, мол, дела. Но я то знаю, что сейчас он лично будет проверять самогон и результат испытаний в корчме, так что… В общем, под присмотром служанок я спокойно ем, тем более, что еда недурна, даже очень. Затем они пытаются отвести меня почивать. Но уж дудки! Плох тот феодал, что не заботиться о своих сервах! И прежде чем лечь спать самому, я иду к своему возу. Крестьяне едят, довольнёхоньки по самое некуда. При виде меня вскакивают, но я машу рукой, мол, сидите. Нечего.