Рожденная для славы
Шрифт:
Мой министр был прав, однако я напомнила ему, что по-прежнему существует вероятность союза с Францией, а в этом случае парижский двор не захочет портить с нами отношения.
— Переговоры о вашем браке продолжаются уже очень долго, а результата никакого, — ответил Сесил.
— Результат уже есть — ведь переговоры до сих пор не прерваны.
— Это верно, — был вынужден признать он. — Но теперь королева-мать собирается прислать к нам одного из самых способных своих дипломатов,
Эта идея мне понравилась. Я представила, как вокруг меня будет увиваться элегантный француз — почему бы и нет?
— Что ж, пусть приезжает. И чем скорее, тем лучше.
— Ваше величество, но к посольству этого господина придется отнестись со всей серьезностью.
— А как же иначе! Я всегда очень серьезно отношусь к любым матримониальным планам.
— Да, вы со всей серьезностью их отвергаете, — угрюмо буркнул Берли.
— Милорд!
Он грустно покачал головой:
— Ах, ваше величество, насколько все упростилось бы, если бы вы могли делить бремя государственной власти с супругом.
— Не хотите ли вы сказать, милейший Святой, что я не способна нести это бремя одна?
— Вовсе нет. Но вам было бы гораздо легче, и к тому же…
— Не обманывайтесь, милорд! Я уже слишком стара, чтобы родить наследника.
— Ваше величество, я не возражал бы, если бы вы вышли за человека, которого вы любите. Ведь всем известно, кто он.
— Граф Лестер! — воскликнула я. — С моей стороны было бы крайне неосмотрительно сочетаться браком с собственным слугой, когда в мужья ко мне набиваются первые принцы христианского мира.
Я сказала это как бы в шутку, но, к сожалению, голос мой прозвучал слишком громко, и придворные, находившиеся неподалеку, слышали каждое слово. Воцарилась гробовая тишина, и я поняла, что Роберту немедленно сообщат о моем высказывании. Надеюсь, он догадается, что я лукавила. А может быть, нет? Ведь совсем недавно я предлагала его в мужья принцессе Цецилии.
— Перестаньте, Берли, — сказала я. — Давайте подумаем, как нам получше встретить этого вашего француза.
Вскоре в Лондон прибыл Жан де Симье, очаровательный француз, который должен был склонить меня к браку с его господином. Берли, слишком хорошо знавший меня, предостерег, что в данном случае следует проявлять крайнюю осторожность. События в Нидерландах развивались, и Сесил, а вместе с ним и Уолсингэм очень боялись, что испанцы или французы приберут эту страну к рукам.
— Французов можно не опасаться, пока я флиртую с их маленьким принцем, хоть бы даже и через его посла, — сказала я. — Королева-мать очень заинтересована в этом
— Ваше величество, и все же будьте поосторожней. Разумеется, если вы не передумали расставаться с девичеством.
— Милый Святой, вы же знаете, что наибольшую осторожность я проявляю именно тогда, когда все вокруг считают, что королева ведет себя неосмотрительно.
Он склонился в поклоне.
Проводить время с господином де Симье оказалось необычайно приятно.
— Мне кажется, что, общаясь с вами, я по-настоящему влюбляюсь в герцога Анжуйского, — говорила ему я.
Как он был грациозен, как остроумен! Де Симье обладал всеми достоинствами истинно светского человека, и я должна была признать, что в искусстве галантности французы превосходят все прочие народы. Посол прекрасно танцевал, отлично разбирался в музыке, одевался с безукоризненным вкусом, и мои пышно разряженные придворные, с головы до ног усыпанные драгоценными каменьями, рядом с ним сразу поблекли.
Мне хотелось иметь при себе француза как можно чаще. Он так успешно выполнял свою миссию, что многие англичане уверились в серьезности моих намерений по поводу герцога Анжуйского.
Врачи устроили целый консилиум, в котором участвовали и дамы королевской опочивальни. Обсуждался вопрос, способна ли я еще родить ребенка, дать стране наследника. Единодушное решение гласило, что такая вероятность есть. Мне было уже сорок пять лет, но я очень хорошо сохранилась. Все зубы целы, кожа сохранила белизну, на лице ни одной морщины. Правда, волосы несколько поредели, но этот недостаток легко исправить. Мои фрейлины приносили мне чудодейственные лосьоны, а на худой конец всегда можно было прибегнуть к помощи шиньонов и париков.
Думаю, врачи были правы. Я выглядела и чувствовала себя на десять лет младше своего возраста. Если не тянуть с замужеством, я вполне еще могла зачать и родить.
Это был один из самых отрадных периодов моей жизни. Никогда еще за мной не ухаживали так искусно, галантно и изобретательно. Мои советники всячески поддерживали это сватовство, ибо считали, что оно пойдет на благо государству. Зато мои любимчики заметно поскучнели.
Как-то я спросила Хаттона, почему у него такая кислая физиономия. Он сначала не хотел отвечать, но я настояла.