Рожденная революцией
Шрифт:
– Позвольте, я скажу. – Коля встал. – Отношения с этой бабой у меня без пяти минут… самые горячие… Ты, Маруська, не волнуйся, я подлость Маше не сделаю, это я просто для сведения вам сказал, чтобы вы знали, как мне сладко.
– Если дело требует, – ухмыльнулся Вася.
– Я свою жену люблю и на это не пойду! – взорвался Коля. – Стыдно тебе шутить этим, Василий!
– А я чего? Я ничего, – стушевался Вася.
– Тебя никто не заставляет. Это… ну, в общем, ясно, – покраснел Бушмакин. –
– У меня два слова. – Колычев внимательно посмотрел на Колю. – Я, Коля, сижу и анализирую ваш рассказ – он очень красочен и подробен, словно я сам там побывал. Я эту… потаскушку хорошо знаю, я вам докладывал, помните. Так вот: у вас не возникло ощущения, что она… ну, скажем, неискренна? Не договаривает чего-то?
– Возникло, – кивнул Коля. – Именно так, как вы говорите. Я ушел с уверенностью, что она мне не очень поверила.
– Вы договорились встретиться через три дня? Идите к ней завтра же!
– Какие у вас основания? – спросил Бушмакин.
– Если Коля прав – через три дня она будет готова. К чему? Не знаю. Но уверен, что Колю ждет не слишком приятный сюрприз. Нужно ее опередить.
– Предлог? – спросил Коля.
– Случайно вам достались бриллиантовые серьги. Их нужно немедленно реализовать.
– Ничего себе, – вздохнул Бушмакин. – Бриллиантовые… Да мы шелк едва достали!
– Коля познакомился со мной в тот момент, – сказал Колычев, – когда бандиты хотели отобрать у моей жены бриллиантовые серьги. Помните, Коля?
Коля кивнул, уже догадываясь, куда клонит Колычев, и не ошибся. Колычев положил на стол черную, обтянутую кожей коробочку.
– Вот, товарищ начальник, – улыбнулся он. – Это то, что нужно.
Бушмакин открыл коробку. На черном бархате сверкнули крупные камни.
– Не-е-е… – Бушмакин закрыл коробку и пододвинул ее к Колычеву. – Мы не можем это принять.
– Неужели жизнь человека дешевле этой мишуры? – тихо спросил Колычев.
– А… Елизавета Меркурьевна? Жена ваша? – уже сдаваясь, спросил Бушмакин.
– Елизавета Меркурьевна произнесла по этому поводу те самые слова, которые я только что вам процитировал, – витиевато сказал Колычев.
Коля пришел домой и без сил повалился на диван. Маша вытащила у него из-за пояса кольт, положила на подоконник. В дверь заглянул Ганушкин, вслед за ним – Тая.
– Вот какое дело, – сказал Ганушкин виновато. – Я, конечно, понимаю, но жизнь – она свое берет. Ты, Маша, сказала уже?
– Нет, – Маша отрицательно покачала головой. – Ему не до меня…
– Что такое? – безразлично спросил Коля.
– Да исполком комнату Бирюкова решил вам отдать, – выпалила Тая. – Вот радость-то!
– А Егор Кузьмич намекнул
– Ну и берите эту комнату! – почему-то обрадовался Коля. – Нам она все равно ни к чему.
– А если у вас дети будут? – неуверенно сказал Ганушкин.
– У нас? – грустно произнесла Маша. – Вы, как говорила одна моя знакомая дама, с меня смеетесь!
– Ни к чему нам дети, – буркнул Коля. – Пока ни к чему, – поправился он. – Вот построим новое общество – тогда.
– Бабы – они при любом обществе хотят рожать, – саркастически заметила Тая.
– Будет, будет тебе, – оборвал ее Ганушкин. – Лучше скажи спасибо Николаю и Маше и айда – им отдохнуть надо.
– Покой нам только снится, – вздохнула Маша.
Ганушкины ушли. Маша села рядом с Колей на диван:
– Когда мы последний раз виделись, горе мое?
– Позавчера, кажется, – виновато сказал Коля. – Или нет?
– Господи, – Маша погладила его по голове. – Я все время задаю себе вопрос: зачем мне такой муж, как ты? Есть будешь? – Она открыла деревянный, некрашеный шкафчик, поставила на стол хлеб, картошку и лук. Коля подошел к столу, отломил кусок хлеба.
– Ты на меня обиделась? Когда я о детях сказал?
– Нет. – Маша отвела глаза. – Я понимаю…
– Обиделась, – кивнул Коля. – Ты вот что пойми: меня могут убить в любую секунду. Я знаю, что слабая женщина сказала бы: «Умрешь ты, останется твой сын, твое продолжение». А ты что скажешь?
– «Женщина для мужчины – цель. Мужчина для женщины – средство», – процитировала Маша. – Так утверждал, один философ.
– Какое средство? – не понял Коля.
– Простое. – Маша улыбнулась. – Мы не можем пока еще рожать детей сами по себе… Я цель для тебя или… средство?
– Цель, Маша, и ты это знаешь. Я люблю детей, но я бы не хотел, чтобы наш ребенок остался сиротой. Мы молоды, подождем, ладно?
– Не уговаривай. – Она взъерошила ему волосы. – Я люблю тебя, Коля, тебя, а не отца своего будущего ребенка. Если бы меня сейчас слышали другие женщины, они бы сказали, что я – выродок!
Коля сжал ей руки:
– Я знаю, почему ты так говоришь. Ты обманываешь себя, и меня пытаешься обмануть – мы ведь оба больше всего на свете хотим, чтобы у нас был сын! Но ты поняла меня, и этого я никогда не забуду!
– Ешь, – Маша уткнулась в тарелку. – Поймал своего бандюгу?
– Пока еще нет. Да, у нас объявление висит – поход в кунсткамеру. Руководитель – товарищ Кондратьева М.И. Это не ты ли?
– Надо держать марку, – скромно улыбнулась Маша.
– Наши и так называют тебя «сокол наш, Марь Иванна». А ты разве сокол?