Рожденная заново
Шрифт:
Кто-то рассказывал о том, что фирма «Энклав» намерена, помимо спортивной одежды, которую она успешно поставляла многие годы, начать производство женской верхней одежды. В тот момент она, Юлия, мельком подумала, не взяться ли ей за продажу осенней коллекции, так как ведь «Насель» выпадала на это время года. Потом она быстро отказалась от этой идеи, поскольку считала, что не имеет смысла входить в это дело только на один сезон. Но вот теперь, когда Пьер полностью отказался, сложилась другая ситуация. Возможно, сейчас она уже опоздала, но все же можно было попытаться.
Как в лихорадке,
После всего этого не оставалось ничего, кроме как ждать — и надеяться. Она налила себе хорошую порцию коньяка, поставила пластинку с фортепьянным концертом «А-минор» Моцарта и легла. Благодаря музыке она смогла расслабиться и наконец провалилась в глубокий сон.
Когда на следующее утро Юлия проснулась, она сразу же, еще в ночной рубашке и тапочках, побежала в бюро, чтобы посмотреть факс. Сообщение, на которое она надеялась, гласило: «Доктор Лоймейер ждет вас сегодня в пятнадцать часов».
Времени было в обрез. Она должна была выезжать сразу же, если хотела вовремя попасть в Бидефельд. Ее это вполне устраивало, тем самым не надо было ничего объяснять сейчас своему секретарю, Хайди. Она взяла красный карандаш, открыла настольный календарь Хайди и написала: «Насель» не может поставлять. Еду к «Энклав». Пожелай мне удачи».
Затем она быстро, но с особой тщательностью оделась, собрала необходимые вещи для того, чтобы переночевать там, и отправилась в путь.
Юлия ехала по автомагистрали и довольно удачно продвигалась вперед. Это был обычный рабочий день, и на дороге было мало туристов и просто путешествующих. Была хорошая погода и сухая дорога. Она ехала в основном в левом ряду и обгоняла многочисленные грузовики.
Уже в полдень она въехала в Бидефельд, сняла номер с ванной в гостинице «У черной кошки», перекусила и привела себя в порядок.
Точно в указанное время Юлия вошла в приемную руководителя отдела сбыта. У фирмы «Энклав» была огромная производственная территория — современное и ухоженное административное здание и великолепные производственные цеха и помещения. Юлия была уверена, что если она получит заказ от этой фирмы, то здесь не будет никаких срывов.
Доктор Лоймейер не заставил себя ждать — Юлия сочла это хорошим предзнаменованием, — а сразу же принял ее в своем комфортабельном светлом кабинете. Юлия была сдержанна, спокойна и самоуверенна. Она была с ним знакома и раньше, хотя у них никогда не было оживленных бесед, но сейчас она понимала, что нравилась ему. Это был мускулистый мужчина со свежим цветом лица и ясным взглядом. Только его седые волосы указывали на то, что ему могло быть уже около пятидесяти.
Доктор Лоймейер предупредительно поднялся, когда она вошла, но провел ее не к дивану для посетителей, а посадил напротив своего письменного стола.
— Вы хотели поговорить со мной, госпожа Пальмер? — спросил он после короткого приветствия, и посмотрел на нее вопросительно.
Она свободно и уверенно встретила его взгляд.
— Да, господин доктор. И я думаю, вы знаете, почему.
Он ничего не ответил.
Юлия продолжала.
— Ходят
— Вопрос только в том, — сказал он и повертел своей позолоченной шариковой ручкой, — располагаете ли вы необходимыми мощностями для того, чтобы представлять нас.
Юлия положила ноги одна на другую.
— Да, господин доктор, располагаю.
— Но ведь вы работаете для «Насель».
— Больше не работаю, господин доктор.
— Вы поссорились? — спросил он с нескрываемым любопытством.
— «Насель» не может осуществить поставки.
— Вот он каков!
— Коллекция была великолепна…
— Я слышал об этом.
— … Но граф де Шатонак не справился с изготовлением.
— Но ведь, собственно, это не так уж удивительно. Приятный молодой человек, на самом деле, но всего лишь дилетант, не так ли?
Юлия с большим усилием подавила в себе желание защитить Пьера. Она сказала себе, что речь идет сейчас не о нем, а о ней и ее существовании. Значит, она будет молчать и даст возможность доктору Лоймейеру насладиться своим злорадством.
— Безусловно, вам пришлось понести определенные финансовые потери, — сказал он с притворным сочувствием.
— Нет, нет. При заключении договора я настояла на выплате аванса.
Он с удивлением поднял брови.
— А разве вы не считаетесь самостоятельным агентом по продажам?
— Это так и есть.
— В этом случае не принято выплачивать что-либо. В работе с «Энклав» вам не придется рассчитывать на подобное.
— Конечно, нет. Но ведь «Энклав» — это фирма, чья платежеспособность не вызывает сомнения.
Его брови поднялись еще на один миллиметр.
— Это означает, что вы с самого начала сомневались в «Насель»?
Она помедлила с ответом.
— Нет, собственно говоря, нет по крайней мере, сознательно — нет.
— Но какие-то тревожные сигналы все же были, да? — Его брови вернулись в прежнее положение. — Но тогда, дорогая госпожа Пальмер, вы должны были бы навести справки, потребовать банковские выписки и заставить показать места изготовления готовой продукции.
Юлия посмотрела на него своими красивыми глазами и одарила его скромной извиняющейся улыбкой.
— Вы совершенно правы, господин доктор. Я должна была все это сделать, но упустила это из виду. Пожалуй, можно сказать, я соблазнилась.
— А что теперь делает этот молодчик? Объявил себя банкротом?
— Я этого не знаю, доктор Лоймейер, и мне это не интересно. Гораздо важнее для меня найти понимание у моих заказчиков.
— Вы скорее добьетесь этого, если сможете доказать, что этот сомнительный граф будет соответственно наказан. Это звучит довольно жестоко, я признаю это, но соответствует фактическому положению дел. В нашем ремесле нет места для подобных ветреных голов.
— В этом вы абсолютно правы, — подтвердила Юлия кротко, как овечка, подумав при этом: ветреная голова — это, конечно, так, но графом он был и остается. И говорить о мошенничестве тоже нельзя. В конце концов, он ведь ничего не заработал на этом.