Рожденные лихорадкой
Шрифт:
В ее глазах появилось понимание, когда она осознала то, что я сказала.
– О боже, ни одна из нас не знает наверняка. Черт, младшая!
– Ты раньше никогда не говорила...
– Знаю, е-мое, ешкин кот, петунья, маргаритки, лягушка. У нас были свои ругательства, – она фыркнула, и мы одновременно выпалили:
– Потому что красивые женщины не ругаются.
Оно засмеялось.
Я прикусила язык. Ненавижу себя за то, что разговариваю с самозванкой. У нее та же интонация. Почти такой же наклон головы. Я отказываюсь смеяться.
– Как может Книга находиться внутри тебя? Я не понимаю, – сказала она. – И почему она не поработила тебя? Я слышала, что она подчиняет любого, кто ее касается.
– Здесь я задаю...
– И вообще почему все так? Если ты действительно Мак, и Книга каким-то образом действительно внутри тебя, и ты не одержима, а я действительно твоя старшая сестра, – она подчеркнула свое старшинство так, как это сделала бы Алина, – и я не мертва, неужели я не заслуживаю хотя бы толики понимания? – она нахмурилась. – Мак, Дэррок действительно мертв? Я нигде не могу его найти, – на какое-то мгновение, казалось, ее лицо задрожало, как будто она была готова удариться в слезы, а затем застыло. – Серьезно. Расскажи мне о Дэрроке и о том, что, черт подери, произошло с Дублином, а я расскажу тебе о своем детстве.
Я вздохнула. Если каким-то чудесным образом это действительно была моя сестра, то она была такой же упрямой, как и я. Ну а если это не моя сестра, то мне не сдвинуться с мертвой точки, если не пойду на уступки.
Так что, я восполнила ее пробелы рассказом о бессмысленной смерти Дэррока, когда Книга расплющила его голову как виноградину, и кратко изложила ей события последнего времени, а затем, скрестив руки, опёрлась о стену.
– Теперь твоя очередь, – обратилась я к тихо плачущей женщине.
Глава 27
Ты б, мать твою, лучше перестал болтать, И пораскинув умишком, попытался догнать...
Джада рассекала ночь как нож, острый, несгибаемый и смертельно опасный.
Вот это было ей понятно. Убивая она чувствовала себя живой.
Хотя дневники Ровены и пестрили наполненными бахвальством намёками о том, что она мутировала, она предпочитала думать, что была рождена такой, и что для её любимого города это дар, ведь она очищала его улицы от тех, кто охотится на невинных.
И не важно, кем были ее жертвы: фейри или людьми.
Те, кто уничтожают, должны быть тоже уничтожены. Она знавала монстров и среди людей, и зачастую они были наихудшими из всех.
Убивать убийц легко и просто. Это призвание, следуя которому она очищалась, раскаляясь изнутри до бела. Не многим подобное по вкусу. Не многие готовы пачкать руки. Проявлять жестокость. И что ни говори, но как ни старайся быть беспристрастным, подобное затрагивает лично, ведь нанося решающий удар, приходится встречаться взглядом со своей жертвой: фейри или человеком. А у психопатов и монстров тоже есть планы, цели и стремления
Когда-то она думала, что они с Мак идеальные напарницы. Мак может убивать так же хладнокровно, хоть и не так быстро, но всё же со знанием дела.
Уничтожая бешеных псов, Джада спасала бесчисленное количество хороших людей, нормальных людей, не таких, как она сама. Людей, которым небезразлично, и которые ради детей, стариков и немощных смогут превратить этот мир в лучшее место. Она прекрасно понимала, кем является, а кем нет, не её забота восполнять чьи-то повседневные нужды, её удел – помасштабнее.
Она по достоинству оценивала свои дары: скорость, ловкость, проницательность, обострённые как у животных слух и обоняние, способность мыслить аналитически, быстро обрабатывать информацию и выделять среди неё приоритетную, чтобы ничто не могло помешать выполнению её миссии.
Джада прокладывала себе путь по улицам Дублина под полной луной, окруженной багряным ореолом. Кровь в небесах, кровь на улицах, её меч полыхает так же, как и её сердце. Она пронзала и разрезала на части, освежевывала и убивала наповал, упиваясь чистотой своего предназначения.
После её последнего дебоша, Тёмные изменили тактику, снова стали прикрываться чарами и объединились в группы.
Думают, что это гарантирует им безопасность. Они ошибаются.
Устранить группу для неё так же легко, как и единичного врага, это лишь экономит её время, лишая необходимости выслеживать каждого по одному. Коротконогие и медлительные Носороги, как их называла Мак, были слишком лёгкой мишенью. Она предпочитала разодетых в красное и черное стражей высших каст: они не были просеивателями, но были такими же быстрыми, как и она сама, и ещё они были хорошо обучены ведению боя.
Но наибольшее предпочтение она отдавала просеивателям. Они были уникальны, их нужно было заманить в железные ловушки или завлечь в западню с металлическими стенами. Эти вечно пытались соблазнить её обещаниями одарить чем-то, что может предложить их невероятная сила.
Но ничто не могло сломить её решимость. Она оставалась равнодушной ко всем их мольбам и обещаниям.
Она знала, кем являлась. Знала, чего хотела. И татуировка, которую Риодан не спешил наносить на её кожу, была критически важна для достижения её целей.
Она неожиданно для самой себя выпала из воздушного потока и рухнула на скамейку в парке, ушибив при этом голень. Резко выставив меч, она обернулась по кругу, проверяя окружающую обстановку. Она была одна. Убивать было некого.
Риодан. Ублюдок.
Она глубоко вдохнула свежий, влажный, морской воздух. Дыхание – это всё. Когда ничего больше нельзя поделать, можно вдохнуть и придать этому вдоху силу и предназначение. Она подняла голову и выпрямила спину.
Риодан вышиб её из воздушного потока в аббатстве.