Рожденные ползать
Шрифт:
Он – чудовище! Вильдер медленно опустился на пол, на колени, и тихонечко завыл.
Сколько просидел он вот так, на полу, он не знал. Да и двигаться дальше было некуда. Все, что могло произойти – случилось. Сергей заметил, что машинально покачивается из стороны в сторону, и крепче обхватил колени, пытаясь унять неожиданно накатившую дрожь.
Он оглядел станцию. Как он мог снова попасться в те же самые сети? То, что произошло три года назад, не должно было повториться, и он вроде бы принял все меры для этого. Но засевшее глубоко в его душе зло снова нашло выход. А ему казалось, что
Вильдер покачнулся и был вынужден опереться руками об пол. Он чувствовал сейчас отвращение к себе, жалость, вину и раскаяние, но вся гамма чувств не способна была затмить того ужаса, что творился вокруг. Он не мог больше здесь находиться, забрызганные кровью стены давили на него, отовсюду смотрели остекленевшие глаза недавно погибших жителей станции, в воздухе стоял тяжелый смрад, от которого накатывала тошнота. Он зашарил руками, ища точку опоры на скользком полу, чтобы встать. Под руку попалась какая-то бумажка, и Вильдер машинально схватил ее, когда вставал. Ноги едва слушались его. Сергей посмотрел на листок, который он держал.
Сначала он ничего не мог понять, перед ним была какая-то схема, но линии расползались на ней, искривлялись, словно путь в лабиринте. Он уже готов был выбросить бесполезный листок, как вдруг некоторые обозначения и надписи показались ему смутно знакомыми. Он вгляделся внимательнее и вдруг все понял. Вот, значит, как они вернулись обратно – по подземным коммуникациям. Отсюда и освещение на станции. Видимо, генератор починили – а запчасти из бункера, откуда же еще им взяться. Но все это сейчас было уже не важно. Миша отправился, наверное, туда, в войсковую часть. Больше им деваться некуда.
А что делать ему? Вильдер не знал. Хотелось лишь одного – уйти с гиблой станции, не видеть скрюченных и разодранных тел, не дышать воздухом, пропитанным смертью. Он побрел к открытой герме. Подъем по эскалатору оказался сущим испытанием. Ноги плохо слушались. Сергей взбирался на пару ступенек, а затем долго отдыхал, собираясь с силами для нового рывка. Из-за этого путь наверх оказался очень долгим.
На одной из ступенек Вильдер обнаружил фотографию – видимо, Миша обронил, когда поднимался наверх. Через плечо на него смотрела, улыбаясь, Наташа – задорная, веселая и такая красивая. «А ведь она ему улыбалась, – подумал он. – Ивану, это он нас фотографировал». Но прежней злобы эта мысль не вызвала. Он даже подумал об этом как-то отстраненно. Данилов почти наверняка мертв, что толку злиться и ненавидеть мертвого. Ненавидел сейчас он скорее себя.
Наверху занималось утро. Из кучи мусора и костей в вестибюле станции Вильдер выудил треснувшие солнцезащитные очки и нацепил их на нос – пережидать день под землей нет никакого желания. А затем побрел к выходу, прочь отсюда, с болью в сердце и в тягостной тишине, наедине с мрачными мыслями.
В убежище Колька дал волю своим чувствам. Все, что накопилось в душе за последние часы, нашло выход – тоска по потерянным родителям, погибшим друзьям и знакомым, по утраченному дому, ужас от пережитого.
Он сидел в углу небольшой комнаты, той самой, в которой находился мертвец, много лет назад не придумавший лучшего способа справиться с действительностью, чем пустить себе пулю в голову. Сидел и глотал слезы. Игорь Владимирович и Миша находились едва ли в лучшем состоянии. Это был тяжелый удар, от такого всегда очень трудно оправиться. Как найти нужные слова? Как справиться с болью и заставить ее хоть ненадолго затихнуть? Где найти новые силы и желание жить дальше? Но принимать решение было необходимо.
Миша сел рядом с всхлипывающим Колькой, оперся спиной на прохладную стену и закрыл глаза. В памяти всплыла недавняя сцена, когда он направил дуло пистолета на грудь Немова. Он знал, что поступил правильно, но от этого не становилось легче. Все-таки он собственноручно застрелил человека, который спас его когда-то вместе с другими сталкерами, а затем познакомил с другим миром, многому его научил. Он всю свою жизнь будет благодарен этому человеку и никогда его не забудет. Неважно, сколько ему отведено жить на белом свете, важно то, что человек может жить и после своей смерти. Миша вздохнул, повернул голову и посмотрел на Кольку.
– Знаешь, – сказал он тихонько своему товарищу, – в наших силах сделать так, что они будут жить дальше. Все те, кого мы потеряли. Мы должны бороться, только так смерть всех наших близких не будет напрасной.
В убежище они провели несколько долгих гнетущих часов, а затем Миша предложил двигаться к бункеру, а уже там решить, что им делать дальше. По правде говоря, для себя он уже давно все решил, но, чувствуя ответственность за остальных, осознавал, что выбор придется им делать сообща, учитывая мнение каждого.
– Схему потерял, – озадаченно проговорил Миша, хлопая себя по карманам. – Ну, ничего, я уже несколько раз ходил, дорогу помню, доберемся.
И снова потянулись однообразные стены подземных коммуникаций и шахт. И снова в пути не произошло ничего экстраординарного, разве что один раз пришлось отбиваться от небольшой стайки особо наглых крыс, но с ними они справились без труда. У ямы Миша ненадолго задержался, вглядываясь в ее глубины – любопытство дало о себе знать. Однако обитатель ямы, если он и был, решил не показываться – не мелькнули ничьи глаза, не разверзлась огромная глотка, не раздался чудовищный рев. Лишь повеяло жаром, будто где-то там, внизу, находился источник тепла, неразличимый отсюда. Луч фонаря утонул во мраке, не добравшись до дна. Сначала парень хотел проверить глубину, кинув камешек, но в последний момент отказался от своей затеи – все же риск потревожить кого-нибудь там, пока благосклонно относившегося к путникам, был.
После туннелей Метро-2 потянулись старые подземелья с кирпичной кладкой. Все, как и раньше. Миша безошибочно сворачивал, выбирая каждый раз верное направление. Обитателю метро, прожившему всю сознательную жизнь под землей в разветвленной сети коммуникаций и туннелей, несложно ориентироваться и запоминать путь в привычной среде.
Данилов был в ангаре, когда они вылезли из люка в полу. Миша обрадовался, увидев, что сталкер жив. Он напрочь забыл, что накануне Иван отправился сюда, чтобы закончить последние приготовления дирижабля к полету. Данилов улыбнулся, разглядев прибывших, но улыбка сейчас же сошла с лица, когда он понял по виду Миши, Кольки и Игоря Владимировича, что произошло несчастье. Миша кивнул Данилову и прошептал два страшных слова: