Рожденный бескрылым. Рожденный летать. Трилогия
Шрифт:
Пожалуй, я в одинаковой мере не ожидал как того, что снарядом окажется вилка, так и проявления мной редкой способности к разрубанию вилок на лету. В общем, сомневаться не приходится, странные способности к фехтованию остались при мне. Теперь осталось довести эксперимент до конца.
Я снял ножны со спины и положил на диван. В качестве оружия я взял кочергу, что лежала у камина, и попросил подругу кинуть еще что-нибудь, уточнив при этом насчет остроты. Девушка кивнула с каменным лицом.
Вновь я встал лицом к стене, сложив руки на металлическом пруте. Опять свист воздуха. В этот раз я ощутил,
Звякнуло. Кочерга оказалась не многим хуже меча: я так же точно попал по снаряду (на сей раз - по ложке), но разрубить не смог, вместо этого ложка причудливо изогнулась, прижатая к полу, что вызвало еще более глубокий вздох - удивления, как я понял, и восхищения, а вовсе не сожаления о посуде.
– Не нужно более наглядного доказательства, что меч тут не при чем, - подтвердила мои мысли Лина.
– Значит?..
– Значит, я умел это и раньше, - завершил я.
– Может, ты был до потери памяти великим фехтовальщиком?
– Ага, - саркастически заметил я.
– А весь Лоранд мне подыгрывает, типа меня не узнают... Гнилая версия. Давай лучше вернемся к нашим баранам. Точнее, к пленникам. Ты говорила, немногие выжили. Сколько?
– Двое.
– Мне надо с ними поговорить.
– Поговорить будет непросто... Одному из них ты промазал по артерии...
– Как странно...
– с горькой иронией вставил я.
– И?
– Он жив, но очень слаб. Слишком сильна кровопотеря. Я перевязала его, но в сознание он придет не скоро.
– А второй?
– Ему в некотором роде повезло. Он скоро придет в себя, но вот говорить...
– Что с ним?
– Ты его пнул в прыжке... Сломана челюсть и глубокий нокаут.
Я не удержался от тихой грязной ругани. После чего спросил обреченно:
– Сильно сломана?
– Пойдем, покажу.
***
Когда Лина открыла дверь в соседнюю комнату, я понял, что минуту назад я не ругался. Я так... стихи читал. На сей раз, память подсунула мне такие изощренные и загадочные по смыслу ругательства в свой адрес, каких, мне казалось, я никогда еще не слышал. Сломана челюсть, говорите? Челюсти просто не было! Вся нижняя часть лица была превращена в начавшую подсыхать кровавую кашу, в которой было не отделить обломков костей от крови. Даже не верилось, что такое можно натворить обычным пинком.
Лина молчала. Я вздохнул. Нет, я не маг, способный воскрешать мертвецов. Я не умею восстанавливать лицо из грязи... Я "всего лишь" мистик. А может, и не мистик вовсе.
– Ты что-нибудь пыталась сделать?..
– без особой надежды спросил я.
– Ну... Я обработала обезболивающим и останавливающим кровотечение, но этого будет мало.
– Думаешь, он умрет?
– Нет, но говорить сможет очень не скоро... Не строй удивленные рожи.
Я снова вздохнул.
– Выглядит ужасно, но у него и в самом деле всего лишь сломана челюсть.
– В двадцати семи местах?..
Взгляд Лираэн обличил всех циников мира, и меня в особенности.
– В одном месте. Крови много вытекло.
– Елки-палки...
– сказал я.
– Ты бы хоть перевязала.
– Я парализовала ему лицо. Что ты опять вылупился? За годы занятий алхимией и не
Я присел на диван неподалеку и спросил:
– Разбудишь его?
– Если только ты поможешь снять ему боль. Я имею в виду головную, его мозгам сильно досталось.
– От меня досталось, - отметил я и, подавив брезгливость, прикоснулся к окровавленному лбу. Чужая боль пронзила мой череп, я согнулся в судорогах. Если бы кто-нибудь в этой комнате мог видеть ауры, его глазам предстало бы зрелище мистика, охваченного черным пламенем, пламенем танцующим, разбрасывающим искры и медленно опадающим. Но таковых не оказалось ряжом, и я просто лежал на полу долгую секунду, наполненную болью. Потом я встал и еще раз прикоснулся ко лбу раненого. Ничего не произошло. Боль постепенно затухала, превращаясь в воспоминание.
– От меня досталось, - повторил я, - мне и исправлять. Буди его.
Лина потрясла раненого за плечи. Он едва слышно застонал.
– Обезболила рану, говоришь? И лицо парализовала? Алхимичка доморощенная...
Подруга только развела руками. Алхимия всегда была скорее наукой теоретической, нежели прикладной, и странно было бы ожидать от Лины, что все подействует как надо.
Не говоря лишних слов, я повторно пропустил через себя чужую боль, на этот раз - боль от перелома, которую я в прошлый раз проигнорировал. Конечно же, я не мог полностью обезболить человека - пройдет немного времени, и сломанные кости слегка заноют, боль будет медленно нарастать, пока не вернется в начальное состояние. Впрочем, какое мне сейчас дело до того, что будет спустя несколько часов?
Человек приоткрыл глаза. Мышцы на скулах напряглись, но челюсть не пошевелилась, значит, Лираэн все же справилась, хотя бы отчасти. Перевязать, конечно, все равно стоило бы, но я куда более далекий от медицины человек, чем Лина, и ей об этом известно, поэтому слушать меня она не станет.
Раненый захлопал глазами. Еще немного - и будет истерика.
– Не бойся!
– остановил его я. Проникновенный голос и взгляд в глаза... никто не знает, почему это действует.
– Почему я здесь?
– расслышал (вернее, почувствовал) я паническую мысль незнакомца.
– Что со мной?
– Ты ранен. Поэтому не сможешь говорить. Мы тебя вылечим, - ответил я вслух. Сообщить что-либо телепатически человеку, лишенному каких-либо телепатических способностей... нет уж, увольте.
– Ты... кто?
– Я тот мистик, которого ты жаждал убить, и у меня есть к тебе вопросы. Я слышу твои мысли. Не бойся!
– пришлось повторить мне, поскольку на слове "убить" раненый всерьез занервничал.
Через пару секунд я, ощутив, что пленник пришел в себя, задал первый, и самый важный для меня, вопрос.
– Почему вы пошли за инквизитором?
Пленник думал долго. Он так тщательно приводил мысли в порядок, что у меня заболела голова. Наконец он сознался:
– Не знаю... Он что-то говорил-говорил, красиво, как по писаному... Потом я вдруг... Захотел поддержать его, что ли... Ну и...
"Гипноз?" - подумалось мне. Симптомы очень похожи. Очевидно, так и есть, ну или еще какое воздействие.
– Что он говорил?..
– А я и не помню. Ну вроде как вы мерзость, выродок, вампир...