Рожденный с мечом в руке (Военные походы Эдуарда Плантагенета 1355-1357)
Шрифт:
Результат, к которому привели эти маневры двух военачальников, свидетельствует о том, что разведка французского короля работала так же на удивление плохо, как и разведка принца. Хотя у обоих командующих были под началом очень большие армии, хотя они должны были посылать своих солдат за продовольствием далеко от главного маршрута, хотя каждому из них было крайне важно знать, где находится другой, хотя начиная с понедельника расстояние между двумя армиями не превышало двадцати миль, а иногда сокращалось всего лишь до двенадцати, все же есть данные, что утром в пятницу (16 сентября) Иоанн, переправляясь через Вьенну по мосту в Шовиньи, считал, что англичане уже ушли на юг, и он не успел нанести им удар, а. принц «не ведал точно, где были французы», но по отсутствию корма для лошадей предполагал, «что они были недалеко». За среду
Однако большая, плохо организованная армия не могла выдерживать темп, который задал ей командующий, — тем более что к ней по-прежнему подходили все новые отряды явившихся к королю знатных дворян со своими обозами и запасами продовольствия, и к тому же переход по мосту в Шовиньи задержал движение этой массы королевских сторонников. Поэтому в субботу армия Иоанна II растянулась на много миль вдоль дороги, которая шла на запад от Шовиньи. Поскольку англо-гасконская армия, продолжая свой путь на юг, должна была пересечь эту дорогу, вероятность столкновения между отрядами враждующих армий была очень большой. Возможно даже, что англичане укрылись в лесу Мульер и ждали, не появится ли возможность напасть на арьергард французской армии или захватить в плен кого-нибудь из роскошно одетых знатных господ, которые ждали в Шовиньи, пока мост будет свободен, чтобы отправиться в Пуатье.
И враги встретились. Возле Брейля французские всадники, двигаясь в северном направлении, оказались возле главных сил английской армии, и произошел бой, в котором Жан де Шатийон и графы де Жуаньи и д'Осер были захвачены в плен ради выкупа. Эту короткую стычку, естественно, посчитали очень удачной для английской стороны, но теперь английским военачальникам стало ясно, где находятся враждующие армии одна относительно другой. Дойти до Бордо было крайне трудно, а может быть, вообще невозможно, не вступив в решающий бой, и до этого боя оставалось всего несколько часов. Для англичан стало жизненно необходимо как можно быстрее идти дальше весь этот день: надо было использовать возможность уйти далеко на юг от Пуатье до того, как французская армия сможет нанести свой удар.
Поздно вечером обе армии находились юго-восточнее Пуатье. Принц был вынужден ждать возвращения всадников, которые преследовали французских дворян. Он собрал свою армию в Савиньи-л'Эвеско, в треугольнике между дорогами, ведущими к Буржу и к Лиможу. Французский король быстро повернул свою армию на лиможскую дорогу и остановился лагерем в нескольких милях от Лиможа.
Обе стороны в эту ночь приняли меры для охраны своих лагерей. У французов коннетабль и маршалы сформировали отряд, который стал известен под названием «корпус маршалов» — мобильную и эффективно действовавшую группу, предназначенную для ночных дозоров, атаки и разведки. Англичане, которые теперь знали об угрожавшей им опасности, тоже были бдительны. В их армии был объявлен приказ, чтобы никто не оказывался впереди знамен командующих, если не получит приказа сделать это. Этот приказ, который был отдан в нескольких случаях, был не просто мерой, не дававшей бойцам расходиться в стороны. Это был запрет рыцарям и солдатам не устраивать — все равно, ради славы или ради наживы — самостоятельные вылазки против врага, к которым они постоянно имели склонность и которые ставили под угрозу успех операции и безопасность всей армии.
Для тех, кто считает (а внутренняя логика развития событий указывает на возможность этого), что армия принца делилась на две партии — благоразумных сторонников отступления с накопленной добычей и дерзких храбрецов, которые желали большей добычи и были готовы рискнуть собой в сражении, — мы можем сказать, что Савиньи располагался так, что были возможны оба выхода. С одной стороны, здесь были большие и малые леса, которые давали преимущество англичанам: в лесу они могли укрыть свой большой обоз и устроить засады, а французам было трудно полностью развернуть в боевой порядок свою большую армию. С другой стороны, путь на юг оттуда еще был свободен. Что победит — благоразумие или смелость, — должен был решить совет.
Существовала еще одна проблема, которую надо было срочно решить, — продовольствие для армии. Как мы уже показали, во время chevauchee у солдат были то очень сытые, то голодные дни. Так же могло быть и у их лошадей. Кроме того, и люди, и кони временами могли страдать от жажды. Нет сведений о том, что английская армия испытывала большой недостаток чего- либо из продовольствия во время второго chevauchee до того, как приблизилась к Пуатье. После выхода из Шательро у англичан редко была возможность добыть продовольствие или напоить коней, и к вечеру воскресенья их запасы были на исходе. В Савиньи была маленькая церковная обитель, но не было ручья, чтобы напоить коней. На расстоянии примерно трех миль оттуда находилось бенедиктинское аббатство Нуайе. В обоих монастырях англичане могли взять продовольствие, но этой еды было слишком мало для такого множества людей. Через Нуайе протекала речка Миоссон, где можно было набрать воду.
Третьей заботой англичан было найти что-нибудь, что они могли бы с выгодой для себя использовать в бою. Для этого их разведчики «скороходы» осмотрели местность.
Очень рано утром следующего дня (воскресенье) англичане и гасконцы — усталые, страдавшие от голода и жажды, — заняли пологий склон у северного края леса Нуайе. Именно здесь было решено сражаться, если в этом будет необходимость. Немедленно были начаты приготовления к обороне.
Как раз в то время, когда враждующие армии были готовы мгновенно вступить в бой, папская власть прилагала огромные старания, чтобы не допустить сражения. Кардинал Талейран уже встречался с принцем в Монбазоне 12 сентября. Теперь он снова появился в решающий момент и делал все, что было в его силах, чтобы добиться соглашения между французским королем и принцем. «Герольд Чендос» описывает его чувства, Фруассар пишет о мастерстве, с которым кардинал вел переговоры, а некоторые хронисты передают драматический характер его заступничества. Кардинал добился перемирия на все воскресенье и весь этот день ходил от одной армии к другой с предложениями.
У французов была очень сильная позиция. Зверь загнан — ненавистные вторгшиеся к ним грабители наконец вынуждены сражаться. Их меньше, у них мало еды, предыдущие дни уже показали, что им не хватит скорости, чтобы уйти. Казалось, что если англичане решат сражаться, то они обречены. Жесткие условия были не только морально оправданны, они верно отражали сложившуюся ситуацию. Хроники сообщают, что принц был готов отпустить на свободу всех пленных, отдать захваченную добычу и взятые города и дать обещание не сражаться против французского короля в течение семи лет. Самое меньшее, на что соглашался король Иоанн II, — чтобы сам принц и сто его рыцарей сдались в плен.
Исследователи уделяют очень много внимания несхожим между собой сообщениям о событиях этого дня и очень мало — июльскому договору 1355 года, где были предусмотрены подобные обстоятельства, в которых принц находился теперь. «Если случится так, что принц будет осажден или окружен врагами так, что ему лично будет угрожать опасность, а помощь не придет вовремя, то для спасения себя и своих людей он может заключить перемирие на короткий или долгий срок или выйти из этого положения любым иным способом, который покажется ему наилучшим».
Именно в контексте этих слов нужно рассматривать условия, предложенные обеими сторонами. Можно было утверждать, что вследствие уже упомянутого категорического требования короля принц лично находился «в опасности» или при любом возможном развитии событий будет «в опасности» раньше чем через двадцать четыре часа, и поэтому он на законных основаниях мог использовать «иной способ, который кажется ему наилучшим». Не сохранилось никаких официальных свидетельств об ответе принца, и мы не можем быть уверены, что «Герольд Чендос» сообщает всю правду о нем. Ясно одно: принц предложил очень много, а когда у него потребовали еще больше, заявил — как уже дважды говорил представителям папы, — что не уполномочен заключать мир без согласия своего отца [56] . Переговоры прекратились.
56
Chandos Herald, строки 826—856.
Перевод со старофранцузского примерно такой:
Я не могу выполнить это дело
Без короля, моего отца.
Я сделаю как вам угодно,
Если на то будет воля моего отца.