Рожденный с мечом в руке. Военные походы Эдуарда Плантагенета. 1355—1357

Хьюит Герберт

К несчастью, до нас дошло очень мало подробных сведений о военных действиях в течение оставшейся части зимы и затем весны. Бейкер подводит итоги этих военных действий так: «Из доверенных им городов (которые они умело подготовили к обороне) они часто выходили в походы, совершали великие подвиги и уносили большую добычу из вражеской страны, но было бы слишком долго рассказывать об этом подробно». «Герольд Чендос» сообщает, что Чендос, Одли и капталь де Бюш долгое время стояли лагерем в открытом поле, затем пошли в Кагор, в Пор-Сент-Мари и к Ажену. Затем (по его словам) они подошли к городу Периге, стояли возле него лагерем значительную часть зимы и много раз атаковали его крепость, которая (так же, как в Каркасоне и Нарбоне) стояла вне города.

Периге прославился тем, что именно по поводу этого города принц сделал заявление, в котором изложил свою политику. Граф Перигорский, боясь нападения англичан на этот город, отправился за помощью к своему брату-кардиналу, а тот в феврале 1356 года обратился к папе. В результате принцу были предложены деньги за неприкосновенность этого города. По сохранившимся свидетельствам, принц ответил, что не возьмет деньги за то, чтобы пощадить город. Он сделает то, ради чего прибыл сюда, – будет карать, учить порядку и подчинять силой оружия всех жителей герцогства Аквитания, которые участвуют в мятеже против его отца, но принимать верных и поддерживать тех, кто был послушен [48] . Тон заявления, которое приписывают принцу, прекрасно сочетается с заявлением, которое он сделал при таких же обстоятельствах в Каркасоне, а также с его основными целями, которые мы уже сформулировали. Вскоре Периге был взят штурмом английскими войсками под командованием капталя де Бюша.

48

Avesbury. 456. Принц сам приехал в Периге.

О некоторых подробностях этих военных операций можно догадаться по записям в дневнике Хенкстуорта. Англичане довольно долго удерживали город Кастельсагра: там велись какие-то работы под руководством Чендоса и туда доставляли письма из Бордо; деньги исполнителям за то и за другое были уплачены в марте. В Периге тоже была проделана большая работа. В марте и апреле были выплачены большие суммы сеньору де Мюссидону за поставку продовольствия в этот город, в мае Эли Жерар получил плату за замок к городским воротам, в мае Джону де Стретли были выданы деньги для ремонта баллист, купленных для города, в июне (тому же Джону) – деньги для его людей, которые несли там гарнизонную службу до 16 июня, а в конце июня (снова Джону де Стретли) – для 100 тяжеловооруженных конников, оставшихся в Периге. Таким образом, финансовые документы дополняют рассказ хрониста.

Весной граф Уорвик подчинил город Мирабо в графстве Керси, на сторону принца вновь перешел город Ле-Ма-д’Ажене со своим замком; были завоеваны и другие замки и крепости.

По немногим сохранившимся свидетельствам нельзя установить, сопровождались ли военные действия в этот период грабежом и разрушениями, как во время осеннего chevauchйe. Никаких оснований для воздержания от них не было, а поведение принца по отношению к Периге показывает, что он не стал добрее. Бейкер пишет о добыче, а Хенкстуорт косвенным образом проясняет этот вопрос записью о деньгах, выплаченных в июне «за 215 голов скота из добычи сэра Джона Чендоса и его людей».

Еще одно событие заслуживает упоминания из-за того, где и когда оно произошло. В Пуату шла малая война, которую вели сторонники англичан. С уходом Ланкастера она не прекращалась, а продолжалась до 1356 года. Примерно в конце июля, то есть всего за шесть или семь недель до битвы при Пуатье, произошло сражение между гарнизоном Пуатье и отрядом англичан, в котором сам мэр этого города Альбер (Герберт) Гишар был захвачен в плен ради выкупа.

Подводя итоги, можно сказать, что, несмотря на большой недостаток сведений, подробностей, неясности в тактике, понятно, что в период времени между большими рейдами английская армия, возможно, ждала (а возможно, и не ждала) подкреплений, лета или прибытия другой английской экспедиции, которая, высадившись на севере Франции, отвлекла бы на себя внимание противника. Тактика англичан – беспокоящие действия, то есть постоянно оказывать на противника давление различными способами. Из этих способов людям того времени главным и самым простым казался захват как можно большего числа крепостей: их утрата увеличивала потерю боевого потенциала врага. Сила, конечно, имеет огромное значение, но решающую роль играет желание сражаться. Как мы подчеркнули ранее, целью экспедиции было вернуть отпавших союзников, привлечь тех, кого можно было убедить «встать или вернуться» на сторону англичан, и сила не всегда была единственным возможным средством для этого. Планы и распоряжения, которые мы здесь бегло описали, показывают, что представление принца об искусстве править государством было шире, чем его рыцарский идеал. У него были деньги для того, чтобы «умиротворять жителей этой страны», он имел право прощать любые прежние нарушения верности, он мог раздавать поместья мятежников своим новым приверженцам; по сути дела, он мог делать почти все, что могло помочь делу короля Эдуарда III; и эти широкие полномочия, полученные им в июле 1355 года, были подтверждены в январе 1356 года [49] . Как бы отвратительно ни было для рыцаря по духу пользоваться такими средствами, король и его советники были достаточно практичны и знали им цену. Влияние, которое оказали на умы некоторых французов осенний конный набег, зимние и весенние рейды и, возможно, какие-то соблазнительные материальные награды и компенсации, стало давать ощутимые результаты: они стали переходить на сторону англичан. Поведение крестьян, горожан и духовенства, вероятно, не было отмечено в документах, но некоторые из крупнейших феодалов Гаскони формально перешли от французов к англичанам. В апреле это сделали среди прочих сир де Гомон, Жан де Галар (сир де Лимей), Гайяр де Дюрфор (сир де Гриньоль) и Бертран де Дюрфор. Муазан называет и других, а в отчетах Джона де Стретли отмечена уплата денег многим людям в качестве возмещения потерь, понесенных из-за верности английскому королю, или расходов на приведение кого-то «к повиновению королю» [50] .

49

Муазан, кажется, неверно понял этот шаг. Он сообщает, что король относился к «непрерывным военным действиям» принца с беспокойством, но в то время, когда были продлены полномочия принца, король еще не получил ни подробного отчета об осенней кампании, ни известия о том, что принц приказал своим военачальникам возобновить войну после Рождества.

50

Цитаты даны на латыни. Их перевод: «за преданность своему королю», «за верность и преданность партии короля», «за приведение к покорности королю местности Альба», «за приход к королю с изъявлением покорности», «ради приверженности этого Бертрана королю», «за то, что он, по собственному желанию и без принуждения возвращаясь к повиновению королю, привел многих других дворян к такому повиновению», «ради того, что он возвращается к повиновению королю, приводя многих магнатов к названному повиновению». – Пер. Хенкстуорт тоже отметил минимум два платежа «за приход к повиновению господину королю Англии».

Переход на другую сторону означал не просто подчинение другому королю. При этом заключались соглашения по имущественным вопросам, поскольку, если у феодала часть поместий была на территории одной из враждующих сторон, а часть – на территории другой, на него оказывали давление обе стороны. По этой причине переговоры были сложными. За отказ от некоторых земель в восточной части края их владелец получал в качестве компенсации новые поместья или источники дохода в западной части или ему возвращали конфискованные ранее поместья. Сделка неизбежно начинала зависеть от будущих обстоятельств и случайностей. Но то, что крупные феодалы пришли к убеждению, что в их интересах служить английскому королю Эдуарду III, а не французскому королю Иоанну II, свидетельствует, что мнение жителей Гиени (Гюйена) и ход событий в ней изменились на противоположные: теперь судьба была на стороне англичан.

В то время, когда сэр Ричард Стаффорд плыл в Англию с посланием принца, король Эдуард III вел войну на границе с Шотландией. К началу марта король вернулся в Лондон, и здесь он и его союзники получили отчет принца об осенней кампании, рассказ самого Стаффорда, отчет Венгфельда о январских военных операциях и просьбу принца прислать в Гасконь луки, стрелы и тетивы. Следовательно, надо было обсудить два вопроса: разумно ли направить подкрепления в Гасконь и надо ли послать туда оружие?

Время было трудное. По-прежнему считалось возможным нападение французов на южное побережье; нельзя было оставлять без внимания шотландскую границу; запасы стрел были недостаточны [51] . Вторжение в Северную Францию, если бы представился удобный случай, потребовало бы меньше затрат. А войне в Бретани не было видно конца. С другой стороны, поручение и полномочия принца в январе были продлены, его chevauchйe было, несомненно, успешным, и он был в состоянии нанести новый удар. Но его труд мог принести все свои плоды, только если принц получит то, в чем нуждается. Было решено удовлетворить его потребности, но в основном из ресурсов графства Чешир.

51

«...В Англии невозможно было достать стрел, поскольку король забрал себе все стрелы, которые можно было найти где-нибудь еще». B.P.R. III, 223.

Во-первых, было решено нанять для службы в Гаскони 300 лучников, в том числе 200 из Чешира. Их следовало обеспечить конями и традиционной теперь зелено-белой форменной одеждой, заплатить им жалованье вперед и отправить их в Плимут, куда они должны были прибыть к Вербному воскресенью (17 апреля), чтобы отплыть к месту назначения вместе с сэром Ричардом Стаффордом. Меньше чем через две недели общее число лучников, которых следовало завербовать, было увеличено до 600, в том числе 500 должен был прислать Чешир. Их надо было одеть, как сказано выше, и оплатить им только восемь дней службы; слуги принца должны были встретить их в Плимуте и заплатить еще жалованье. Поскольку это графство отправило в Гасконь очень много людей предыдущим летом, новый мартовский запрос 1356 года было очень тяжело удовлетворить. Правду говоря, совершенно невероятно, чтобы в графстве принца можно было набрать к этому сроку столько солдат.

Но и после этого не хватало еще 100 новобранцев. За ними король обратился в графство Глостер. Шерифу графства Саймону Бассету, Уильяму атте-Марчу и Джону де Корнуоллу было дано поручение завербовать в графстве 100 конных лучников, обеспечить их форменной одеждой по одному комплекту на человека, снабдить луками, стрелами и другим положенным оружием и заплатить им жалованье за время от их отбытия из Глостера и до прибытия в Плимут (обычные условия в таких случаях). Джон де Корнуолл должен был вести их в порт, а Уильям де Болтон организовать доставку части оружия из Глостера в Плимут [52] .

52

Такой приказ встречается три раза. В двух первых случаях он частично перечеркнут, а в третьем добавлены слова «qui equos habent» (лат. «которые имеют лошадей». – Пер.).

Были и более крупные поставки оружия. Роберт Пипот был послан принцем, чтобы приобрести 1000 луков, 2000 связок стрел и 400 связок тетив. Но из большинства областей Англии почти все луки, стрелы и тетивы уже были забраны по требованию короля. Поэтому Пипот был отправлен в Чешир с поручением реквизировать там все запасы указанных принцем предметов боевого снаряжения и проследить, чтобы стрельники продолжали изготавливать стрелы, пока требования принца не будут удовлетворены. Джон из Беркхемстеда по прозвищу Маленький был назначен ответственным за организацию доставки собранного таким путем вооружения в Плимут, а управляющий городом Честером должен был оплатить расходы по перевозке.