Рожденный зверем

Я куда-то бежал, спотыкался, вставал и бежал снова. За мной гнались. Я не знал кто, но чувствовал это каждой частичкой тела. Мне было страшно. Страх липкими руками охватывал тело, ползя по позвоночнику, сжимал горло, не давая вырваться ни единому звуку.

Липким был не только страх. Я посмотрел на свои руки, в темноте невозможно было ничего четко разобрать, но я чувствовал, что у меня все руки в крови. За два квартала до этого я выкинул нож в урну. Не помню, как он у меня оказался, почему я окровавлен, сделал это я или со мной, но страх гонит

меня по улицам города. Я бегу и понимаю, что это истинное наслаждение – упиваться страхом, подпитываться им, наслаждаться.

В холодном поту я просыпаюсь. Сердце колотится неимоверно быстро. Уже неделю мне снятся кошмары, где я весь перемазан в крови и бегу по улицам города. С каждым сном я знаю, что преследователи все ближе. Еще немного, и они меня догонят. И тогда я буду по-настоящему счастлив, потому что эта игра закончится.

Я посмотрел в окно. Тяжелые капли дождя с грохотом падали на железный козырек, с каждым ударом задевая все струны моих натянутых нервов. Дождь лил уже три дня без остановки, и многие начинали шутить про потоп, Ноя и кару божью. Одни начинали бояться, другие зарабатывали на зонтиках, я же относился ни к кому из них просто потому, что мне было все равно. Льет дождь или светит солнце – моя жизнь от этого не изменится. Будильник прозвенит в 7:00, я встану, включу кофе-машину, сделаю ровно шесть бутербродов с ветчиной, разложу их по пакетам и пойду будить семью. Дальше работа, магазин, дом. В выходные – боулинг с соседом. Нужно не забыть попросить его отдать газонокосилку, но все как-то неудобно.

– Адам! – голос жены вывел меня из задумчивости. – Где мой бутерброд с арахисовым маслом?

Черт, сделать бутерброды всем детям и забыть про один единственный для жены – нехорошее начало дня.

– Сейчас будет готов, дорогая.

В кухню вошла Лора в толстом махровом халате с не менее толстым полотенцем, обмотанным вокруг головы. Она сдернула его и запрокинула голову, растрясая спутанные волосы по плечам. Когда-то это заводило меня, но сейчас больше вызывало желание дать ей расческу.

– Вот, – я протянул тарелку с тостом, густо обмазанным ореховой пастой.

– Много, – жена взяла тост и обмакнула палец в стекающую с него пасту, – я же просила тебя делать ровно столько, чтобы можно было съесть за один раз.

– Прости, – я подошел и чмокнул жену в макушку. Она отмахнулась от меня, но тут же подставила жирные от пасты губы для поцелуя. – Где Оливия?

Я быстро вернулся к кухонному столу, протер его тряпкой и стал складывать бумажные пакеты. Наверху послышалась возня и, толкая друг друга, с лестницы спустились дочь и сын.

– Быстро ешьте и собирайтесь, иначе опоздаете в школу, а ваш папа на работу, – поторопила их Лора.

Оливия подбежала к холодильнику, достала огромную бутылку молока, поставила на стол и стала откручивать крышку. Маркус уже притащил две тарелки и насыпал в них хлопья. Держа двумя руками бутылку, Оливия стала наклонять ее над тарелкой. Но бутылка оказалась сильнее шестилетней девочки и потянула ее за собой. С чавканьем на пол упали оба. Оливия смешно барахталась, разводя руками по растекшемуся молоку. Маркус сначала замер, а потом во весь голос стал смеяться, за что тут же получил оплеуху от матери.

– Это

не смешно, Маркус. А ты, Оливия, безрукая девчонка, не можешь поднять бутылку – не берись.

– Успокойся, – я поднял дочь на ноги и оценил размер ущерба.

Молоко продолжало волнами выплескиваться из бутылки, полкухни было залито, а одежда Оливии была полностью мокрая. Дочь вытирала мокрыми руками липкую юбочку, на глазах начали появляться слезы.

– Сделаем так, ты найдешь новую одежду, а я пока вытру пол, хорошо? А потом я сделаю тебе сэндвич с ветчиной, салатом и яйцом.

– И соленым огурчиком? – глаза ее просохли и появился интерес.

– И соленым огурчиком, – подмигнул я дочери.

– Не вздумай кидать одежду на пол в комнате. Я убирать за тобой не собираюсь!

– Я помню, где корзина для белья, – огрызнулась Оливия, пробегая мимо матери.

Собрав тряпкой все молоко с пола, я быстро нарезал ветчину и соорудил детям бутерброды. Оливия прибежала в чистом платье и в свитере, одетом задом наперед. Я поймал ее на бегу, поставил на барный стул, вытянул руки из свитера и перевернул его прямо на ней. Она взвизгнула и обняла меня за шею.

– Спасибо, папочка. А где мой бутерброд? – я протянул ей два куска булки с ветчиной. – Ты обещал огурчик, – губки ее в момент надулись.

– Отец не обязан помнить обо всех твоих хотелках. Надо – возьми, – подала голос Лора.

Я сделал жест фокусника и из-за уха Оливии достал огурец. Она захлопала в ладоши, схватила и откусила половину. Тоже я проделал с Маркусом, только у него вытащил шоколадку.

– А теперь быстро в машину, – я подхватил портфели и мешки с формой.

Дети убежали вперед, открыв дверь настежь. Я повернулся к Лоре.

– Сегодня пятница, – она наливала сок в стакан и даже не повернулась в мою сторону, – я бы хотел приехать чуть позже.

– Помню я, твой боулинг с Раулем. Когда заберешь детей из школы, съездите в магазин, у нас закончились чипсы.

– Булка, ветчина, картошка и мясо тоже закончились.

– Ну, это на твое усмотрение.

Лора встала, подошла ко мне и прижалась в долгом поцелуе. Так она целовала меня, когда мы только поженились, а аромат геля «Летний луг» напомнил о том, как мы проводили вечера, убегая в поля на окраине города и устраивали пикники среди васильков и ромашек. Я притянул ее сильнее, развязал пояс, подбираясь под халат и проводя руками по шершавой еще влажной коже. Она призывно подалась вперед, но тут же оттолкнула.

– Дети, – напомнила она.

Я заправил прядь ее волос за ухо, поцеловал в нос и вышел к машине, где дети уже вовсю прыгали по сиденьям. Детский сад находится в двух кварталах, обычно дорога до него занимает считаные минуты. Но именно сегодня ремонтники решили порадовать нас новым асфальтом, перегородив весь квартал и оставив одну узкую полосу для подъезда к саду. Десятки машин стояли в безнадежной пробке, пытаясь безуспешно договориться, по этой полосе нужно въезжать или выезжать. С обеих сторон образовалась огромная пробка, и надежды на то, что можно будет сдвинуться с места, не оставалось. Я посмотрел на часы, через пятнадцать минут начинается рабочий день. Если начальство не увидит меня на рабочем месте, я получу немалый штраф.