«Рождественские истории». Книга первая. Диккенс Ч.; Лесков Н.

Уварова Н. и.

– В союзе с наперстком, – прибавил он глубокомысленно.

– Делай для других то, что… и пр… вы знаете, – прибавила Клеменси, в восторге от признания сложив руки и натирая слегка локти. – Какое короткое правило, не правда ли?

– Не знаю, – сказал Бритн, – можно ли это считать за хорошую философию. У меня есть на счет этого кое-какие сомнения, но зато опять это правило очень удобно и избавляет от многих неприятностей, чего не делает иногда настоящая философия.

– А вспомните, каким вы были прежде! – сказала Клеменси.

– Да, – заметил Бритн, – и всего

необыкновеннее, Клемми, то, что я переменился через вас. Вот что странно: через вас! А я думаю, что у вас в голове нет и половины идеи.

Клеменси, нисколько не обижаясь, покачала головою, засмеялась, почесала локти и объявила, что и сама так думает.

– Я почти в этом уверен, – сказал Бритн.

– Вы правы, правы, – отвечала Клеменси. – Я не имею претензий на идеи. На что мне они?

Бенджамин вынул изо рта трубку и начал смеяться, пока слезы не потекли у него по лицу.

– Что вы за простота, Клемми! – сказал он, покачивая головою и отирая слезы в полном удовольствии от своей шутки. Клеменси и нe думала противоречить: глядя на него, она тоже захохотала от всей души.

– Нельзя не любить вас, Клем, – сказал Бритн, – вы в своем роде прекрасное создание: дайте вашу руку. Что бы ни случилось, я никогда вас не забуду, никогда не перестану быть вашим другом.

– В самом деле? – воскликнула Клеменси. – Это от вас очень мило.

– Да, да, я ваш заступник, – сказал Бритн, отдавая ей трубку, чтобы она выбила табак. – Постойте! что это за странный шум?

– Шум? – повторила Клеменси.

– Чьи-то шаги снаружи. Точно как будто кто-то спрыгнул с ограды на землю, – заметил Бритн. – Что, там наверху все уже легли?

– Теперь уже легли, – отвечала она.

– Вы ничего не слышали?

– Ничего.

Оба стали прислушиваться: все было тихо.

– Знаете ли что, – сказал Бритн, снимая фонарь, – обойду-ка я дом, оно вернее. Отомкните дверь покамест я засвечу фонарь, Клемми.

Клеменси поспешила отворить дверь, но заметила ему, что он проходится попусту, что все это ему почудилось и так далее. Бритн отвечал, что очень может статься, но все-таки вышел, вооруженный кочергой, и начал светить фонарем во все стороны, вблизь и вдаль.

– Все тихо, как на кладбище, – сказала Клеменси, глядя ему вслед, – и почти так же страшно.

Оглянувшись назад в кухню, она вскрикнула от ужаса: перед ней мелькнула какая-то тень.

– Что это? – закричала она.

– Тс! – тихо произнесла Мери дрожащим голосом. – Ты всегда меня любила, не правда ли?

– Любила ли я вас! Какое тут сомнение!

– Знаю. И я могу тебе довериться, не правда ли? Теперь мне некому довериться, кроме тебя.

– Конечно, – добродушно отвечала Клеменси.

– Там ждет меня кто-то, – сказала Мери, указывая на дверь. Я должна с ним видеться и переговорить сегодня же. – Мейкль Уарден! Ради Бога, удалитесь! Не теперь еще!

Клеменси изумилась и смутилась, взглянувши по направлению глаз говорившей: в дверях виднелась чья-то темная фигура.

– Вас каждую минуту могут открыть, – сказала Мери. – Теперь еще не время! Спрячьтесь где-нибудь и обождите, если можете. Я сейчас

приду.

Он поклонился ей рукою и удалился.

– Не ложись спать, Клеменси. Дождись меня здесь! – сказала Мери поспешно. – Я почти целый час искала поговорить с тобой. О, не измени мне!

Крепко схватив дрожащую руку Клеменси и прижав ее к груди, – выразительный жест страстной мольбы, красноречивее всяких слов, – Мери вышла, увидевши свет от возвращающегося фонаря.

– Все благополучно: никого нет. Почудилось, должно быть, – сказал Бритн, задвигая и замыкая дверь. – Вот что значит, у кого пылкое воображение! Ну! Это что?

Клеменси не могла скрыть следов своего удивления и участия: она сидела на стуле, бледная, дрожа всем телом.

– Что такое! – повторила она, судорожно дергая руками и локтями и посматривая на все, кроме Бритна. – Как это от вас хорошо, Бритн! Напугали до смерти шумом, да фонарем, да Бог знает чем, ушли, да еще спрашиваете, что такое?

– Если фонарь пугает вас до смерти, Клемми, – сказал Бритн, спокойно задувая и вешая его на место, – так от этого видения избавиться легко. Но ведь вы, кажется, не трусливого десятка, – сказал он, наблюдая ее пристально, – и не испугались, когда что-то зашумело и я засветил фонарь. Что же вам забрело в голову? Уж не идея ли какая-нибудь, а?

Но Клеменси пожелала ему покойной ночи и начала суетиться, давая тем знать, что намерена немедленно лечь спать; Бритн, сделав оригинальное замечание, что никто не поймет женских причуд, пожелал и ей спокойной ночи, взял свечу и лениво побрел спать.

Когда все утихло, Мери возвратилась.

– Отвори двери, – сказала она, – и не отходи от меня, покамест я буду говорить с ним.

Как ни робки были ее манеры, в них все-таки было что-то решительное, и Клеменси не в силах была противиться. Она тихонько отодвинула задвижку; но, не поворачивая еще ключа, оглянулась на девушку, готовую выйти, когда она отворит дверь.

Мери не отвернулась и не потупила глаз; она смотрела на нее с лицом, сияющим молодостью и красотою. Простое чувство говорило Клеменси, как ничтожна преграда между счастливым отеческим кровом, честною любовью девушки – и отчаяньем семейства, потерей драгоценного перла его; эта мысль пронзила ее любящее сердце и переполнила его печалью и состраданием, так что она зарыдала и бросилась на шею Мери.

– Я знаю не много, – сказала она, – очень не много; но я знаю, что этого не должно быть. Подумайте, что вы делаете!

– Я думала уже об этом не раз, – ласково отвечала Мери.

– Обдумайте еще раз. Отложите до завтра.

Мери покачала головою.

– Ради Альфреда, – сказала Клеменси с неподдельною торжественностью, – ради того, кого вы любили когда-то так сильно!

Мери закрыла лицо руками и повторила: «Когда-то!», как будто сердце у нее разорвалось на двое.

– Пошлите меня, – продолжала Клеменси, уговаривая ее. – Я скажу ему все, что прикажете. Не переходите сегодня за порог. Я уверена, что из этого не выйдет ничего хорошего. О! В недобрый час принесло сюда мистера Уардена! Вспомните вашего доброго отца, вашу сестрицу!