Рождество Эркюля Пуаро (другой перевод)

Кристи Агата

– Если так, то расскажите мне о нем с местной точки зрения.

Суперинтендент Сагден с сомнением провел пальцем по подбородку. Он выглядел озадаченным.

– Сам я не местный, – сказал он. – Я прибыл из Рившира – соседнего графства. Но, конечно, старый мистер Ли был хорошо известен в этих краях. Я все о нем знаю с чужих слов.

– Вот как? И что же вы знаете с чужих слов?

– Ну, старик был хитер – немногие могли обвести его вокруг пальца. Но при этом он был щедр – никому не отказывал в деньгах. Понятия не имею, каким образом мистер Джордж Ли стал полной противоположностью

своему отцу.

– Но в этой семье четко заметны две линии. Элфред, Джордж и Дэвид напоминают мать – по крайней мере, внешне. Этим утром я рассматривал семейные портреты в галерее.

– Симеон Ли обладал вспыльчивым нравом, – продолжал Сагден, – и имел дурную репутацию в том, что касалось женщин. Конечно, это относится к молодым годам – он уже давно был инвалидом. Но если девушка оказывалась беременной, мистер Ли всегда щедро ей платил и старался пристроить замуж. Хоть он и грешил вовсю, но скрягой не был. С женой Симеон Ли обращался скверно – пренебрегал ею и бегал за другими женщинами. Говорят, что она умерла от разбитого сердца. Удобная фраза, но думаю, бедная леди действительно была очень несчастна – всегда болела и почти не выходила из дома. К тому же мистер Ли отличался невероятной мстительностью. Если кто-нибудь дурно с ним обходился, он всегда сводил с ним счеты, как бы долго ему ни приходилось ждать.

– «Жернова Господни мелют медленно, но верно», – пробормотал Пуаро.

– Скорее жернова дьявола! В Симеоне Ли не было ничего праведного. Такой человек мог бы продать душу дьяволу и наслаждаться сделкой. Тем более что он был горд, как Люцифер.

– Горд, как Люцифер, – повторил Пуаро. – Это наводит на размышления.

– Вы не имеете в виду, что его убили, потому что он был гордым? – озадаченно спросил суперинтендент.

– Я имею в виду, – отозвался Пуаро, – что существует такая вещь, как наследственность. Симеон Ли передал эту гордость своим сыновьям…

Он оборвал фразу. Хильда Ли вышла из дома и остановилась, глядя на террасу.

3

– Я вас искала, мсье Пуаро.

Суперинтендент Сагден извинился и вернулся в дом.

– Я не знала, что суперинтендент с вами, – сказала Хильда, глядя ему вслед. – Он производит впечатление вежливого и приятного человека.

Ее негромкий голос звучал успокаивающе.

– Вы хотели меня видеть? – спросил Пуаро.

Она кивнула:

– Да. Я думаю, вы сумеете мне помочь.

– Буду рад это сделать, мадам.

– Вы очень умный человек, мсье Пуаро, – я поняла это вчера вечером. Вы многое способны понять. Поэтому я хочу, чтобы вы поняли моего мужа.

– Да, мадам?

– Я не стала бы говорить об этом с суперинтендентом Сагденом. Он бы меня не понял. Но вы должны понять.

Пуаро поклонился:

– Я польщен, мадам.

– В течение многих лет после того, как мы поженились, – спокойно продолжала Хильда, – мой муж страдал от тяжелой душевной травмы.

– Вот как?

– Травмы физические причиняют шок и боль, но это постепенно проходит – плоть заживает, кости срастаются. Может остаться легкая слабость или маленький шрам, но не более. Но мой муж, мсье Пуаро, перенес

жестокую душевную травму в самом впечатлительном возрасте. Он обожал мать, видел, как она умирает, и считал отца морально виновным в ее смерти. От этого шока Дэвид так и не оправился. Его гнев против отца никогда не утихал. Это я убедила Дэвида приехать сюда на Рождество и помириться с отцом. Я сделала это ради него – мне хотелось, чтобы его душевная рана наконец зажила. Но теперь я понимаю, что наш приезд был ошибкой. Симеон Ли забавлялся, растравляя эту старую рану. Это было очень… рискованно.

– Вы хотите сказать, мадам, что ваш муж убил своего отца? – осведомился Пуаро.

– Я говорю вам, мсье Пуаро, что он легко мог это сделать. Но Дэвид этого не делал! Во время убийства Симеона Ли его сын играл похоронный марш. Желание убить жило в его сердце, но выходило из-под пальцев и умирало в звуках.

Несколько секунд Пуаро молчал.

– Каков же ваш вердикт, мадам, по поводу этой давней драмы? – спросил он.

– Вы имеете в виду смерть жены Симеона Ли?

– Да.

– Я достаточно знаю жизнь, – медленно произнесла Хильда, – чтобы не судить ни о чем по внешним признакам. Судя по всему, Симеон Ли действительно скверно обходился с женой. В то же время я не сомневаюсь, что в ней была та покорность и склонность к мученичеству, которые пробуждают худшие инстинкты в мужчинах определенного типа. Думаю, Симеон Ли восхищался бы мужеством и силой характера, а терпение и слезы его только раздражали.

Пуаро кивнул:

– Вчера вечером ваш муж сказал: «Моя мать никогда не жаловалась». Это правда?

– Конечно, нет! – воскликнула Хильда Ли. – Она постоянно жаловалась Дэвиду, перекладывая все бремя своих несчастий на его плечи! А он был слишком юн, чтобы это вынести!

Пуаро задумчиво посмотрел на нее. Под его взглядом она покраснела и закусила губу.

– Понимаю, – сказал он наконец.

– Что вы понимаете? – резко осведомилась Хильда.

– Понимаю, что вам пришлось быть матерью вашему мужу, в то время как вы предпочли бы быть женой.

Она молча отвернулась.

В этот момент Дэвид вышел на террасу и направился к ним.

– Прекрасный день, не так ли, Хильда? – бодро заговорил он. – Скорее весенний, чем зимний.

Дэвид подошел к ним, вскинув голову. Прядь светлых волос падала на его лоб, голубые глаза блестели. Он выглядел удивительно юным, словно излучая мальчишескую энергию и беззаботную радость. Эркюль Пуаро затаил дыхание.

– Пойдем к пруду, Хильда, – предложил Дэвид.

Улыбнувшись, она взяла его под руку и отошла вместе с ним.

Наблюдая за ними, Пуаро увидел, как Хильда обернулась и бросила на него быстрый взгляд. Ему показалось, что в нем мелькнуло беспокойство – или, возможно, это был страх?

Пуаро медленно побрел на другой конец террасы, бормоча себе под нос:

– Я всегда говорил, что вынужден играть роль отца-исповедника! А так как женщины ходят к исповеди чаще мужчин, они и пришли ко мне этим утром. Интересно, не появится ли вскоре еще одна?

Дойдя до края террасы и снова повернувшись, он получил ответ на свой вопрос. Лидия Ли направлялась к нему.