Рождество на побережье (сборник)
Шрифт:
С другого конца комнаты я не мог разглядеть, что это за печенье, но весь дом пах сахаром, шоколадом, арахисовым маслом и пряниками.
— Ой! Я тебя разбудила? — спросила она, поворачиваясь с извиняющимся видом, с длинной полосой муки на щеке и чем-то красным на кончике носа.
Чертовски симпатичная штучка, которую я, кажется, когда-либо видел.
Симпатичная?
Какого хрена?
Я терял самообладание.
Но, наблюдая за Саммер тут, на моей кухне, в пижаме с леденцами и рубашке, на которой было написано, что Непослушание — неприемлемо, я был почти уверен, что, если она потеряет его, я никогда не хотел его найти.
—
Саммер была кем угодно. Только не поваром.
— У меня было несколько часов, — сказала она мне, поворачиваясь, чтобы открыть духовку, наклоняясь, чтобы заглянуть внутрь, давая мне слишком хороший вид на ее круглую, идеальную задницу.
Даже в принте из леденцовой трости была чертовски сексуально найти эту штучку у себя на кухне в пять утра.
— А потом у тебя возникла внезапная, настоятельная необходимость испечь восемь дюжин печенья?
Она повернула голову через плечо ко мне, ухмылка растянула ее идеальные губы. — Ты помнишь, что случилось, когда я испекла те сахарные печенья в форме индейки на День благодарения?
Она имела в виду, когда она сделала две дюжины, и мужчины набросились на них, как будто они не ели неделями, заставив двух взрослых гребаных мужиков ввязаться в драку из-за последнего.
— Точно, — согласился я, когда она потянулась за прихватками для духовки, вытащила из духовки еще два противня с чем-то похожим на мятное печенье с шоколадной крошкой, положила их сверху, затем перешла к другому набору, осторожно сняла сахарное печенье в форме шляпы Санты и положила их в гигантский пакет на молнии.
— Я имею в виду, я не знаю, сколько мужчин будет рядом на Рождество, — продолжала она, пожимая своими маленькими плечиками. — Но я думаю, что парни постарше, которые так и не остепенились, и молодые парни, у которых нет семей, могут быть где-то поблизости. Я хочу, чтобы у них тоже было немного печенья.
Печенье.
И весь дополнительный ужин, который она планировала приготовить там после того, как мы поужинаем у нас дома.
У этой женщины было большое сердце.
Она также принимала моих людей как своих собственных.
И не только Кэша, Волка и Репо. Или даже просто Вина и Шреддера.
Нет.
Даже те, кто раздражал ее своим женоненавистническим дерьмом.
Она заботилась о них всех.
Она хотела, чтобы у них была ветчина, фаршированная индейка, картофельное пюре, запеканка из зеленой фасоли и печенье.
Я должен был признать, что после того, как она распространила свой День Благодарения, я, Кэш, Волк и Репо, праздновали первый настоящий раз с тех пор, как все мы были детьми, это был, возможно, лучший жест, который она могла бы сделать для нас.
Они все еще свыкались с мыслью, что моя старушка все время находится в клубе. Я мог бы сказать, что она искала их одобрения через их желудки.
И, что ж, она, блядь, сделала это.
Это было важно для нее.
Парни уважали бы ее, потому что у них не было гребаного выбора в этом вопросе, но Саммер не была глупой. Она чувствовала, что это обязанность, что это не имеет к ней никакого отношения.
И она хотела это изменить.
Я не мог винить ее в этом.
Мы проводили много времени в клубе. И если не считать клубных шлюх или случайных визитов чьей-нибудь старушки, она была единственной цыпочкой в округе. Она
— Я не хочу, чтобы у кого-нибудь был разбит нос из-за пряничного человечка, — сказала она мне, держа одного из них, согнув руки.
— Да, детка, но у тебя в гараже уже есть шесть пластиковых пакетов с печеньем для них.
Она пожала плечами и отвернулась. — У меня никогда раньше не было столько людей, для которых нужно было бы печь. Когда я росла, были люди, которые могли это сделать. Самое большее, что мне когда-либо удавалось сделать — это покрыть печенье посыпкой. Это весело. Даже если мои ноги кричат от боли, — сказала она, привлекая мое внимание к ярко-красным пушистым тапочкам с маленькими золотыми и серебряными рождественскими гирляндами, вышитыми на них.
Я был почти уверен, что на каждой чертовой вещи, которую она носила с начала декабря, было что-то связанное с Рождеством. Ей понадобится целый шкаф, чтобы хранить все это после окончания сезона.
Я вдруг подумал, когда она наклонилась, чтобы снова заглянуть в духовку, не надела ли она так же какие-нибудь рождественские трусики.
Я имею в виду, я должен был ради нее увидеть их, верно?
——
Саммер
Рейн был стойким во время моего праздничного сумасшествия. Я знала, что перегибаю палку. Я думаю, что это было в равной степени желание иметь что-то приятное после тяжелого года. И, может быть, желание сделать его первое Рождество со мной чем-то запоминающимся.
Это были важные вещи, не так ли? В первый день каждого праздника? Они будут самыми запоминающимися.
Я хотела, чтобы все они были идеальными.
Особенно Рождество.
Потому что у Рейна не было настоящего, нормального Рождества с тех пор, как он был мальчиком.
Он сказал мне, что они с Кэшем на самом деле провели прошлое Рождество, поедая китайскую еду на вынос, выпивая и смотря «Крепкий орешек».
Конечно, для большинства парней это звучало как идеальная ночь. Я знала, что этого, должно быть, не хватало, что они, должно быть, думали, по крайней мере, мимоходом, о печенье, домашней еде и подарках.
Какими бы закаленными ни были эти мужчины, ни один из них не был невосприимчив к той заботе и вниманию, которые они знали в детстве, которые давали им их матери.
Небеса знали, что Рейн был счастливым человеком после хорошей домашней еды. На самом деле, так счастлив, что это обычно приводило к множественным эгоистичным оргазмам для меня. Иногда прямо там, на кухне, забираясь на стойку, когда он выражал мне свою благодарность.
И даже если бы это было не из-за чистой благодарности, я просто хотела это сделать. Эти люди за такой короткий промежуток времени стали так много значить для меня. Не просто Рейн, хотя само собой разумеется, что он был моей главной мотивацией. Но даже Кэш, Волк и Репо, братья по крови и клубу, они были семьей Рейна. Они были бы тут в любой момент, если бы они понадобились Рейну. Это было не так, как можно было бы подумать, просто потому, что он был президентом, потому что он отвечал за них. Они были просто хорошими людьми. Рейну пришлось вытаскивать стиральную машину из подвала, потому что она внезапно перестала работать. Следующее, что вы узнали, это то, что Кэш появился с совершенно новой, а Волк был там с тележкой для подъема, чтобы тащить старую вверх по лестнице.