Рождество по-новорусски
Шрифт:
Леонида Липского похитили трое заезжих уголовников. При похищении были убиты два охранника. Похитители потребовали выкуп в два миллиона долларов, потом увеличили сумму вдвое. Чтобы заставить Липского платить, организовали неудачное нападение на младших детей Олега Анатольевича. Погиб еще один охранник и нападавший. Им оказался местный житель, Николай Лосев, а из оружия, которое нашли при нем, был первого января убит один из охранников Липских, на дороге, во время похищения. Олег Анатольевич, боясь за жизнь сына, деньги подготовил и от услуг службы безопасности отказался. Ночью,
Автоматы затем были обнаружены на заброшенном заводе. Там, где содержали Леонида Липского. Показания одного из сообщников Лосева, и видеозапись из магазина подтвердили, что заказывал нападение на младших детей Липского один из похитителей, по-видимому, лидер группы.
Место, где прятались похитители, было обнаружено уголовниками. В завязавшейся перестрелке все три похитителя были убиты. Липский освобожден.
– Читается как детектив, – сказал один из членов совета, отложив папку.
– Как скверно написанный детектив, – добавил второй. – Что, по-вашему, мы должны делать?
Вопрос был адресован Владимиру Родионычу. Тот некоторое время молчал, перекладывая бумаги в папке. Полковник оглянулся на Гринчука. Тот сидел, опершись на руку щекой и закрыв глаза. Дыхание было ровным и размеренным.
– Что я могу сказать по этому поводу… – Владимир Родионыч снял очки и обвел взглядом всех собравшихся. – Нам сейчас нужно решить, как поступать дальше в этом случае. Каждому из нас понятно, что оставлять это дело в таком виде – нельзя. Мы понимаем также, что похитители не могли действовать просто так, наобум. Они могли работать, только имея информацию изнутри. Из семьи Липских, если хотите.
Никто из членов совета не возражал. Это было понятно. Люди за столом собрались серьезные и в то, что совершенно посторонние люди могли все это спланировать и провести, никто из них не поверил.
– С другой стороны, мы не можем начать подозревать всех и позволить нашим официальным… – слово «официальным» было произнесено с сарказмом, – нашим официальным органам рыться в наших внутренних делах. Посему…
– Извините, – подал вдруг голос Шмель, сидевший молча неподалеку от Гринчука. – Я не успел кое-что внести в общий пакет документов. Разрешите?
– Пожалуйста, – кивнул Владимир Родионыч.
Шмель встал, подошел к столу.
– Во всем этом деле я с самого начала отметил несколько натяжек и несоответствий. Первое – охранник Липских, личный телохранитель Леонида, с новогоднего бала уезжает раньше, сославшись на отравление. В результате погибает не он, а другой человек. На следующий день именно он, этот самый Роман Ильченко, принимает участие в перестрелке с напавшим на детей Липских Колей Лосем, извините, Николаем Лосевым. Его напарник гибнет, он сам получает две пули в бронежилет. А потом разносит голову Лосю. Как верно заметил тогда подполковник Гринчук, – Шмель кивнул в сторону сидящего Гринчука, – нападавший был убит уже после того, как у него закончились патроны.
Гринчук глаз не открыл.
– Кстати, вопрос, а собирался ли Лосев вообще причинять вред детям? Да и зачем им был нужен еще один заложник? И как он собирался тащить ребенка к машине, которую оставил метрах в трехстах? У меня возникло впечатление, что не было у Коли Лося такой задачи. Ему, скорее всего, поручили застрелить охранников.
– Зачем? – спросил один из членов совета.
– Алиби, нужно было создать алиби для Ильченко. И заодно припугнуть Липского. И заставить его не только отказаться от сотрудничества с подполковником Гринчуком, но и отказаться от услуг моих людей. Думаю, что Ильченко в тот раз просто немного не повезло, он не смог с первого выстрела попасть в нападавшего. И если бы не вмешательство того же Гринчука и не бронежилет, Ильченко мог бы погибнуть. Случайно. Тогда все становится на свои места.
Ночью Ильченко вначале убивает охранника на пульте слежения. Потом выходит во двор и убивает еще одного охранника. Затем впускает убийц. А на прощание, уже когда все убиты, Ильченко становится лишним и получает пулю в лоб, – Шмель говорил уверенно, подчеркивая каждое слово.
– Вы говорите так, будто точно знаете, что все организовал этот самый Ильченко, – подал голос Полковник. – Или это только ваше предположение?
– Было только предположением, но уже перед самым началом нашей встречи, приехали мои люди, обыскивавшие квартиру Ильченко, – Шмель достал из папки, которую держал до этого в руке, небольшую пачку долларов, конверт и несколько листов бумаги.
– Вы сможете потом все это посмотреть, но сразу можно сказать, что это фотографии охранников, коллег Ильченко, план дома Липских и тому подобное. Ильченко разработал план, нанял исполнителей, мы пока не выяснили, откуда они приехали, а исполнители решили в последний момент, что деньги, все деньги, лучше оставить себе. Единственно, чего они не предусмотрели и не могли предусмотреть, это то, что на них могут натолкнуться уголовники.
– Из ваших слов следует, что дело можно считать закрытым? – спросил Владимир Родионыч.
– Можно, конечно, продолжать поиски, – Шмель аккуратно застегнул свою папку, – не мой опыт подсказывает, что искать больше нечего.
– Разве что четыре миллиона долларов, которые не были найдены возле убитых похитителей, – заметил один из членов совета.
– Они могли их спрятать в другом месте, – неожиданно подал голос Гринчук.
Все обернулись к нему.
– Забрали четыре миллиона и забросили их в надежное место по дороге на завод за Леней Липским, – сказал Гринчук. – И теперь кто-нибудь, когда-нибудь счастливчик найдет эти деньги и станет миллионером.
– А по поводу всего остального, изложенного здесь, – спросил Владимир Родионыч, – что вы можете сказать?
Гринчук потянулся, не вставая с кресла.
– Игорь Иванович выступил очень аргументировано и правдоподобно, – Гринчук с трудом сдержал зевок. – Извините, не спал всю ночь. Если и вправду все организовал Ильченко, то тогда все может быть.
– Вы сомневаетесь? – спросил Владимир Родионыч.
– В том, что сказал Игорь Иванович? Нет. Он сказал все правильно. Можно я пойду посплю? Или мы еще что-нибудь будем обсуждать? Если я вам не нужен, то, пожалуй, пойду.