Рози — моя родня
Шрифт:
— Дружище, — сказал он, когда Адриан закончил повествование, — восхитительная история.
— Возможно, — горько произнес Адриан, — для того, кто слушает, но только не для того, кто это пережил. Как бы то ни было, Черная Нелл велела мне рассказать все вам и положиться на ваш совет.
— И не только по этому поводу, надеюсь, — лукаво заметил Клип. — Однако дайте подумать, дайте подумать.
Он выпил настойку, извлек откуда-то из-под джемпера узорчатый
— Понимаете… — начал было Адриан.
— Тс-с-с, — остановил его Клип, не открывая глаз.
Минут пять Адриан сидел, потягивая настойку и глядя на Клипа, словно погрузившегося в транс. Уж не ошиблась ли Черная Нелл, направляя его к этому необычному человечку?.. Как бы к прежним бедам не добавились новые…
— Есть! — внезапно воскликнул Клип, снимая с головы колпак и засовывая его обратно за пазуху. — Там, в городе, дружище, есть театр. Весьма шикарное заведение, по правде говоря. Понимаете, у нас тут образуется, можно сказать, настоящий курорт.
Почему-то Этельберта Клипа передернуло от этой мысли, и он налил себе еще настойки, прежде чем продолжать.
— Поверьте, дружище, становится просто невыносимо смотреть на все эти отвратительные краснорожие ватаги, которые устраивают набеги на Скэллоп.
— Понимаю, — сказал Адриан, — а что вы там говорили про театр?
— Так вот, его совсем недавно построил некий Эммануил С. Клеттеркап, тупой мерзкий тип, который большую часть жизни занимался тем, что надувал простых людей, а теперь вот решил, что пришло время насаждать культуру среди своих незадачливых жертв. Естественно, с выгодой для себя.
Он глотнул вина и посмотрел, улыбаясь, на Адриана.
— Но какое отношение все это имеет ко мне? — спросил Адриан.
— Не спешите. Возможно, вы подумали, что почтеннейший Клеттеркап, потратившись на строительство театра, дабы сеять разумное, доброе, вечное, изберет для первого приношения на алтарь культуры нечто такое, в чем посчитал бы честью проявить свой дар профессиональный трагик вроде меня? Например, «Отелло» — я бесподобен в роли Дездемоны.
— Охотно верю, — сказал Адриан.
— Или «Ромео и Джульетта». Все говорили, что Джульетта — одна из моих лучших ролей. К тому же труппа экономила на этом немало денег, поскольку при моем незначительном весе отпадала надобность укреплять балкон. Но этот пошляк Клеттеркап задумал открыть сезон — только подумать! — спектаклем «Али-Баба и сорок разбойников».
— А что, — заметил Адриан, — для отдыхающих на курорте лучшего начала сезона не придумаешь. Веселое, яркое представление…
— Милейший и дражайший Адриан, — Клип зажмурился, как от боли, — можно, я перейду на «ты»? Культура и увеселения — отнюдь не синонимы, между ними огромная разница.
— Боюсь, я не очень-то разбираюсь в этих вещах, — ответил Адриан. — Просто я подумал, что такой спектакль может понравиться детям. И я все еще не понимаю, что это даст мне?
— Пойми, этот кретин Клеттеркап — такой же альтруист, как стая стервятников. Теперь представь себе, что ты уговоришь его использовать в спектакле Рози и она будет пользоваться успехом. Если ты после этого предложишь ему свои пятьсот фунтов — или то, что от них осталось, — уверен, он охотно избавит тебя от слонихи.
— В самом деле! — обрадовался Адриан. — Отличная идея.
— Других здесь не бывает, дружище, — заверил его Клип. — А теперь предлагаю тебе переночевать у меня, а завтра я отведу тебя к Клеттеркапу.
— Чудесно, — отозвался Адриан. — Огромное вам спасибо.
— Я сам, — Этельберт смущенно порозовел, — участвую в этом спектакле. Не скажу, чтобы я гордился своей ролью, но, дружище, надо же как-то жить.
Адриан и Этельберт отвели Рози в пристройку, где готовилась настойка Клипа, но сперва, разумеется, оттуда было удалено все, содержащее хоть каплю алкоголя.
Вернувшись в дом, Этельберт отдернул занавески на полатях, и Адриан увидел огромную двуспальную кровать под балдахином и простейшие деревянные нары напротив нее.
— Выбирай, — предложил Клип. — Лично я всегда сплю на двуспальной.
— Спасибо, — сказал Адриан. — Гм-м… я сильно ворочаюсь во сне, так что лучше лягу на нарах.
— Как скажешь, — весело отозвался Этельберт. — Как скажешь.
Засыпая, Адриан говорил себе, что не скоро забудет зрелище Этельберта Клипа в длинной белой ночной рубашке, японском кимоно и колпаке с кисточкой…
Проснувшись утром, он обнаружил, что Этельберт уже встал и успел приготовить плотный завтрак. На столе стояла огромная кастрюля, в которой булькала овсянка с сахаром и сметаной, рядом на большом блюде были разложены коричневый и хрусткий, как осенние листья, бекон с яичницей и купающиеся в черном соке широкие зонтики грибов.
— Всегда почитал целесообразным начинать день сытным завтраком, — серьезно сообщил Этельберт. — Человек искусства обязан считаться с тем, что подлинное вживание в образ требует огромных физических и духовных усилий.
— Кстати, — поинтересовался Адриан, уписывая яичницу с беконом, — какую роль вы исполняете?
— Одну из невольниц в гареме султана, — невозмутимо поведал Этельберт. — Очень даже трудная роль.
Когда они управились с завтраком и вымыли посуду, Этельберт облачился в плащ-накидку с капюшоном и фуражку с широченным козырьком. После чего они запрягли в двуколку Рози и отправились в город.
Вид театра поразил Адриана. Этельберт говорил, что здание большое, но Адриан не ожидал увидеть таких размеров, а фасад с его дорическими колоннами, аркбутанами и готическими окнами позволял заключить, что архитектором был явно сам мистер Клеттеркап.