Розовый Дождь
Шрифт:
– Знаю, Ваша Верность...
– Знаешь ли ты, что за разглашение тайн, полученных в Ордене, ты будешь распылена на кварки?
– Знаю, Ваша Верность...
– Знаешь ли ты, что ты не будешь иметь своей воли, своего дома, своего личного пространства, что ты будешь всего лишь передаточной шестеренкой одного механизма?
– Знаю, Ваша Верность...
– Так, дитя мое, зачем же ты идешь к нам? Ещё не поздно, двери открыты - ты можешь уйти...
– по мановению руки Её Верности двери в задней части залы открылись...
– Я не уйду, Ваша Верность - дрожащими губами произнесла Милена...
–
– Потому что только в "ЖАЛЕ" я смогу в наибольшей степени исполнить заповеди Создателя, в наибольшей степени служить Священным Принципам Порядка и Процветания, в наибольшей степени принести пользу Целестии и всех населяющих её существ...
Жемчужно-Белая удовлетворенно кивнула своей головой, а Милену трясло от волнения и осознания того, что она переходит через рубеж, после которого нет возврата назад...
– Итак, приступим - сказала Жемчужно-Белая и кивнула своим помощницам.
Сначала подошла первая кремово-белая.
– Сестра, скажи мне как тебя зовут?
– Я не знаю.
Потом подошла вторая кремово-белая и спросила:
– Сестра, скажи мне как тебя зовут?
– Я не знаю.
Потом подошла третья кремово-белая и тоже спросила:
– Сестра, скажи мне как тебя зовут?
– Я не знаю...
Затем подошла Жемчужно-Белая снова и провела рукой, и на глазах юной феи прямо из воздуха материализовались... её собственная мама и отец!
– совершенно ничем не отличимые от настоящих!!!
Сначала подошел отец, Добрый Принц. Лицо его было заплаканным, веки - покрасневшими от слез, волосы спутанными, он был небрит. Он то и дело сморкался, вытирал слезы и от его вида юной фее хотелось провалиться сквозь землю и биться в истерике от жалости. Даже сердце её заболело.
Принц подошел вплотную к кругу, но никак не мог пересечь багровую черту. Он встал на колени и протянул свои такие тонкие руки с длинными пальцами - такими знакомыми ей с детства - которые так нежно обнимали её и ласкали, которые меняли ей пеленки и мыли её в ванночке, наряжали её в обновки и... Да чего только не делали эти добрые и нежные руки! А эти глаза... Какую любовь, какое добро они излучали, добрые, кроткие глаза... Она помнила их с колыбельки... Папка, любимый папка рассказывал такие дивные сказки! Он был такой добрый, такой ласковый! Даже когда она капризничала, он никогда не повышал на неё голос. Его голос всегда был таким нежным, таким кротким, что даже когда она испытывала его терпение, ей всегда становилось неудобно - обижать такого доброго, такого хорошего папочку...
А сейчас он стоит на коленях и умоляюще протягивает свои руки к ней, а глаза его наполнены слезами:
– Доченька, дочурочка, пчелка моя, зайчик ненаглядный! Ну, куда ж ты уходишь? Зачем же ты оставляешь меня, крошечка моя, рыбка! Ну, иди к папе, иди, дорогая! У меня для тебя новая сказочка! Иди ко мне, белочка моя!
– Голос его был таким жалобным, таким дрожащим, что у юной феи просто разрывалось сердце...
Но она собралась с духом и сказала, тихо, но четко:
– Я не твоя дочь, уходи! Немедленно!
Глаза Принца полезли буквально на лоб от удивления, рот открылся и не мог закрыться. Видно, что слова у него застряли в горле.
– К....как... не моя дочь... А чья же? Ты ведь Милена, Миленочка, доченька...
– Меня... зовут...
– Мать, да что же с нашей дочерью происходит? А, мать? Быстро сюда, иди скорее!
– обратился Принц к своей жене и та подбежала к кругу и заголосила:
– Доченька! Да что ж ты делаешь! Ты ж отца в могилу сведешь! Как ты можешь! Мы ж тебя растили, кормили, любили... Ведь Создателю и Сообществу можно служить и иначе... Миленочка моя! Пойдем с нами, у нас целый месяц отпуска, будешь дома, с мамой и папой, с братиком, у нас малыши дома, будешь с ними возиться, ты же любишь... А потом выдадим тебя замуж, будут у тебя детишки, любимый муж, дом... Ведь ты же знаешь, как это здорово, иметь свой дом, любимого человека, малышат... Иди ко мне, доченька, Миленочка моя ненаглядная, иди ко мне! К нам с папой, а?
И мамочка тоже встала на колени рядом с отцом и протянула к ней свои руки, как когда-то давным-давно, в детстве, когда юная фея только начинала ходить на нетвердых ещё ножках, а мамочка тогда также встала на коленки и протянула к ней свои ручки...
– Иди, иди ко мне, доченька, иди, Миленочка, иди, солнышко мое ненаглядное...
– говорила тогда мама, а папа отпустил её ручки и она пошла, пошла... бух, и чуть не упала, не удержавшись на слабеньких ещё ножках, но её подхватили заботливые материнские ручки и прижали к своей такой мягкой, такой ароматной и теплой груди...
– Я НЕ ЗНАЮ ВАС!
– последовал четкий и твердый ответ - уходите, я не ваша дочь, а вы - не мои родители, уходите! НИЧЕГО КРОМЕ СООБЩЕСТВА, НИЧЕГО КРОМЕ ЕЁ ВЕРНОСТИ, НИЧЕГО КРОМЕ ИХ ПРЕМУДРОСТИ! Вон отсюда! Убирайтесь! Во-о-о-он!
– истерически закричала юная фея, вскакивая с колен и указывая своим пальцем в сторону, крепко-накрепко закрыв глаза... И визг её продолжался долго... А когда она устала кричать и открыла глаза - ни отца, ни матери уже не было...
Зато стояли собственноручно сделанные ею... Зверята!
Сердце её даже закололо от боли. Все трое - маленький зеленый Дракоша из плюша, с розовой пастью, большими стеклянными глазами и смешным гребешком на головке, Слоненок с непропорционально большой головой в смешных очках и маленьким хвостиком, которым он так мило вилял, и любимый Попугайка - плюшевый разноцветный попугайчик, умненький, большой сказочник...
– Хозяйка, Хозяйка, Хозяюшка-а-а-а-а! Ну почему ты нас оставила, почему-у-у-у? Как мы будем без тебя? А-а-а? Ты же нас сотворила, как мы будем без теб-я-я-я?
– плаксиво, жалобно, перебивая друг друга, заголосили Зверята.
– Убирайтесь вон! Я не ваша хозяйка! Не ваша! Ищите себе других хозяев!
Зверята тут же в один голос зарыдали на все голоса, трясясь всеми своими плюшевыми мягкими тельцами. Сердце юной феи просто разрывалось от жалости. Ведь она сама, с такой любовью придумала этих Зверят в первом классе Школы, нарисовала их, подобрала нужного цвета плюш, с высунутым от старания язычком шила их по выкройкам, наполняла ватой, а потом, на практическом семинаре, ПЕРВАЯ в группе вдохнула в них жизнь... Сколько радости и восторга испытала она тогда! Она, помнится, взлетела под потолок, а когда опустилась, Зверята, тогда ещё величиной с нее саму, обняли её своими мягкими лапками и сказали, тихо, нежно, ласково: "Хозяюшка ты наша! Хозя-я-я-я-я-йка...".