Розовый Дождь
Шрифт:
Мужицкая армия остановилась в нерешительности. Одно дело - нападать на отряд стражников в своем родном селе, а другое дело - на хорошо укрепленный замок, с прочными каменными стенами в пять локтей толщиной и десять человеческих ростов высотой, с небольшой, но хорошо обученной и вооруженной до зубов охраной...
Правда, тут же нашлись смельчаки, которые, схватив заранее приготовленные длинные лестницы, как раз в высоту крепостных стен, яростно крича, бросились вперед...
Звонко пропели тетивы луков и арбалетов, свистнули стрелы - и пара таких смельчаков упали, убитые
Но именно вид крови, почему-то, произвел какое-то пьянящее впечатление на толпу, и вот уже сотни и сотни мужиков, закрываясь нелепыми деревянными щитами-корытами, с лестницами наперевес с дикими криками, как хищные звери, учуявшие кровь, бросились, под градом стрел сверху, вперед. Заиграли охотничьи рога, громко взвыли священнослужители и битва началась...
А сзади уже выстраивались в длинные цепи охотники с луками. На этот раз луки у них были получше. Не простые охотничьи, годные только для диких уток и оленей, а длинные, в человеческий рост - стрелы их летели далеко, а стреляли из них не мальчишки, а те, кто слыл настоящими охотниками - и потому они нередко находили свою цель. Меткий охотник мог и с расстояния в тысячу шагов при хорошем свете попасть через узкую щель бойницы в глазное отверстие шлема или в щель между пластинами... А потому то тут, то там королевские стрелки в белых плащах с черным орлом или алых плащах с золотым львом падали на пол крепостной галереи со стрелой в голове, шее или руке...
Однако королевские стрелки знали свое дело - каждый из них натаскивался на меткую стрельбу годами охот и турниров - а потому пока никому из нападавших не удалось даже подняться на стену - большая их часть даже до неё не добегала, а те, кто добегал и карабкался по ней, сваливался подстреленный - ведь когда он лез по лестнице, он не мог защищаться даже жалким подобием щита, который имел до этого... Десятки и десятки окровавленных, истыканных стрелами тел плавало во рву и устилало собой луг, и жатва смерти в тот день, казалось, будет как никогда обильной...
– Я думаю, Рольф, пора подумать о контратаке...
– как ни в чем не бывало сказал Гастон, не без удовольствия наблюдая за ходом обороны.
– Противник истощен потерями, если мы выберемся через подземный ход хотя бы с сотней всадников - победа может быть полной...
– Так точно, Ваше Величество, - сказал верный слуга.
– Я пойду распоряжусь.
– Да, Рольф, распорядись... Да скажи моим пажам и оруженосцам, чтоб приготовили для меня коня, доспехи... Я возглавлю атаку лично!
Рольф тут же побежал исполнять приказ своего короля, послышались его гулкие удаляющиеся шаги, грохот закрываемой двери, а Гастон целиком сосредоточился на наблюдении за ходом боя. И не мудрено - ведь это был первый в его жизни бой, который он видел непосредственно - бой в деревне он пропустил из-за так некстати полученных ранений...
Внизу опять мужицкие толпы собирались на штурм, а самое интересное - что впереди них шел, что-то истерически крича, долговязый священник с длинными узловатыми руками...
– Ха! Да этот, никак, преподобный Сильвестр...
– хмыкнул Гастон, - оклемался
– но где-то глубоко внутри Гастон проникся уважением к этому человеку, готового претерпеть физические страдания и даже смерть за свою идею, в которую искренне верит...
– Эх, жаль, если подстрелят...
– ... А мне жаль, если тебя закатают в цветы забвения на добрых двадцать тысяч лет, да так, что ты потом позабудешь даже свое имя... И это будет гораздо большей потерей для Авалона, чем этот жалкий святоша...
– вдруг раздался в сознании Гастона знакомый голос - тот самый, который он слышал два месяца назад, в сторожевой башне Авалона...
– Ты-ы-ы-ы-ы? Опя-я-я-ять?
– едва не подпрыгнув на месте, резко повернулся Гастон лицом к невидимому собеседнику и спиной - к улице.
– Он самый. И пришел я как раз вовремя - скоро тут будет весь воздух гудеть от прозрачных крылышек фей, но ты ещё успеешь уйти... если доверишься мне...
– Уйти? Куда? В лес, в изгнание? Ни за что!
– закричал Гастон.
– Я - законный король Авалона и я своего права - не отдам никому! Запомни это!
– с этими словами Гастон, прихрамывая отправился в комнату и снял со стены висящий там меч, вынул его из ножен и пронзительно рассек воздух сверкающим на солнце клинком...
– Глупец! Твоя железка против волшебства фей - что жало комара против человека!
– закричал Голос.
– Ну так обучи меня волшебству! Научи меня противостоять магии фей! Почему за эти два месяца ты не пошевелил и пальцем в этом направлении?
– Потому что чтобы мне учить тебя, мне надо было появиться в Авалоне, лично, а мне нельзя - меня сразу засекут...
– Засекут?
– Да, засекут... Тут везде шпионы, везде! Мерзкие пчелы, осы - всюду летают, всюду все вынюхивают... Они так и ждут, что я клюну на наживку в твоем лице, чтобы мышеловка захлопнулась! Думаешь, почему они тебя до сих пор не трогали? Ждут главного...
Гастон озадаченно замолчал. Ему стало не по себе от мысли, что все это время он был под колпаком и то, что если до сих пор ему не мешали, так это только оттого, что все, что он, Гастон, делал, укладывалось в планы невидимых ему кукловодов... Он глухо застонал, стиснув зубы, и больно ударил своим пудовым кулаком об стену...
...Но как раз в этот момент опять затрубили сотни и сотни охотничьих рогов и армия мужиков вновь перешла в атаку. На этот раз - во главе как ошалелый несся преподобный Сильвестр, махая знаком Создателя в руках, и истошно, во всю округу, кричал: "Чудо! Чудо! Сейчас Создатель сотворит чудо! Видение! Мне было видение!
Он во весь опор бежал впереди наступающих толп, тащивших за собой деревянные лестницы и пытавшихся прикрываться своими нелепыми щитами-корытами, - абсолютно незащищенный... На бегу с него слетел капюшон, обнажив покрасневшую и вспотевшую выбритую тонзуру, он держал обоими руками длинный шест со знамением Создателя и махал им как флагом из стороны в сторону... Даже с крепостных стен было виден маниакальный блеск его пронзительно-глубоких карих глаз и искаженные в истерическом крике тонкие бесцветные губы...