Розовый мёд
Шрифт:
— Хм-м… — уставилась она чёрными гляделками. — Ладно, будем считать, что ты поколебал мою уверенность. Совсем чуть-чуть.
Я не удержал зевка и едва руку не проглотил, прикрываясь. За окном начинается рассвет и в комнате становится светлее. Теперь могу уже отчётливо различить миниатюрную фигурку в ночной рубашке с сестринского плеча. Сейчас она наверняка будет Сонетте маленькой — хотел бы я посмотреть, как она будет едва-едва закрывать трусики.
Каролина сидит подобрав под себя ноги, но разведя колени. Задумалась над сказанным мной, а я не могу удержать взгляда. Но что можно увидеть, кроме лёгкого отсвета? Интересно, я могу просто попросить показать мне чудный
— Самуил?
— А, чёрт! Прости, я вовсе не туда…
— Ты готов познать истину? — произнесла она возвышенным тоном.
— Истину? Это как?
— Я дарую тебе просвещение, узри же истинную наготу! — воскликнула Каролина и вскочила. Рубашка была вмиг сброшена и я тут впитал дарованный образ.
— А вы что тут делаете? — раздалось сбоку и в комнате зажёгся свет.
Глава 19
— Оу, фак! — закрыл я лицо руками. В голове рванул фейерверк обрывочных мыслей.
— Ой, Сонетточка! Давай я всё объясню? — услышал я и убрал ладони. Платье для сна уже снова на Каролине.
— Ну-у… — с хмурым лицом протянула сестра. — Ты извращенка и собиралась с братиком что-то такое устроить.
— Не-е-ет! — пылко воскликнула горе-подружка и спрыгнула с кровати. Не был бы я в таком стрессе, то порадовался мелькнувшей попке, но… — Мы сначала просто разговаривали, а оказалась я здесь вообще случайно. Речь зашла о моей нелюбви к панцушотам и Самуил подал интересную идею, что если я стану основателем клуба: “Неколины Ламинарной”?
— Клуба? — переспросил я.
— Да, — вдохновенно воскликнула Каролина, — тайный клуб учения о девах сбросивших оковы ткани! Парить над бренной землёй, сохраняя, но не скрывая наготы. Пусть весенний ветер срывает лепестки с озябшей вишни и проносит мимо… расправляя складки на юбках и…
Каролина может в речь! Фанатично и с выражением. Про себя я добавил: “…и играет с другими нежными лепестками!”
— Линка, ты чего устроила?! — расстроилась Сонетта. — Братик и так думал о нас всякое, а теперь вообще разговаривать перестанет. Ты дура!
— Погоди… — подняла руку Каролина, погрузившись в себя, словно бы услышав музыку, что играет только для неё. — “Слива расцвела… Ветер, грубою рукой… Лепестков не рви!”
Ни у Сонетты, ни у меня уже нет слов. Эмоций много, а вот оформить их в конструкцию не могу. Зато мне почти удалось разглядеть, что же там под ночной рубашкой. Если Каролина ещё раз посильнее поднимет руки — точно смогу.
— Эм-м…
— Да, братик, я понимаю, что ты хочешь сказать.
— Прости, Нетта, — нашёл я взглядом её глаза. Сердце действительно сжалось, ибо в голове возникла мысль, как всё могло закончится — я ведь и встать-то могу с кровати только сейчас, а до этого бы выдал себя самым постыдным образом. — Я не считаю вас плохими. Каролина действительно оказалась тут случайно. Вот только дальше всё пошло не по сценарию… точнее, не было никакого сценария, а события развивались очень странно. Я только одно вам обеим хочу сказать — я парень и это моя комната. Как только вы пересекаете порог, то оказываетесь в лёгкой опасности подвергнуться акту настойчивого внимания. И всё это может закончится не очень хорошо. В общем, лучше ночью не ошибаться дверью.
— Хы-хы, — глуповато посмеялась Каролина.
— Акту настойчивого внимания? — заинтересованно переспросила Сонетта.
— Именно! Так уж вышло — извините! — развёл я руками, — но вы весьма симпатичные девушки. То
— И косточек не останется? — сверкая глазищами, поинтересовалась сестра.
— Пару оставлю, чтобы сделать из них потом ложку и вилку, — выдержав серьёзный тон, сообщил я. — Буду потом облизывать и вспоминать вас.
Им вдруг стало смешно и со всем звоном девочки закатились в смехе.
— Братик, ну ты и дурашка, — подошла ко мне Сонетта и погладила по голове. — Раз ты предупредил, я спасу Линку от такой расправы. Пошли!
Черноволосая кошка бросила на меня дурной взгляд и пошла за сестрой.
— Стойте! — вдруг осмелился я.
— М-м? — нежненько промычала Сонетта, обернувшись. Я чуть всю решительность не растерял от умиления. Ну как можно у столь нежной зефирочки просить ТАКОЕ?
— Понимаешь, в качестве платы за неудобства я должен попросить с вас кое-что…
— Что ты хочешь, братик? — озарилась радостью Сонетта.
Начинаю ненавидеть себя.
— Это… весьма специфическая вещь. Мы тут обсуждали исподнее и про наготу философствовали, во-о-от… поэтому я считаю, что вы должны мне оставить экземпляр этого самого исподнего. Всего один.
Сонетта прикрылась ладонями, затем обернулась на Каролину и снова посмотрела на меня.
Я показал на кошку пальцем.
— Всё она виновата. Так что тут я просто обязан…
Сонетта хихикнула, потом помахала ручкой, мол, отвернись. Я тут же развернулся, чуть ли не воспарив над кроватью. Сердце забилось от предвкушения и смелости поступка. Кажется бессонная ночь всех нас сделала сумасшедшими…
— Вот, Самми, это тебе, — услышал я тихий голосок сзади, а после получил тёплый комочек ткани в ладонь.
Подруги тут же убежали, оставив меня наедине с одолевающим возбуждением, растущим счастьем и попытками заткнуть совести рот.
Свой развратный заплыв я вспомнил до мельчайших деталей, стоило проснуться. На улице знойный день, за окном носятся пчёлы и большие мухи, врезающиеся порой в сетку, а где-то далеко ругаются соседи, перемежая каждое слово матом.
Я бы повторил заплыв, но трусики сестры были измараны и теперь остаётся только постирать их. Сделаю это в ручную: во-первых, хочется, ибо это ценный артефакт, а во-вторых, шортики оказались из очень нежной и тонкой ткани — такие вещи стираются руками, хотя и можно на деликатном режиме. Что если я только их положу в барабан и буду смотреть, как сверх-умная машинка сначала пропитает водой опороченную ткань, потом немного вспенит, чтобы порошок проник сквозь волокна и разъел всё ненужное, затем лёгкий отжим, сушка в барабане, пар и уже окончательное высушивание — аромат от ткани будет столь прекрасным, что вместо уголка, который и должно покрывать трусикам, мне будет вспоминаться лишь дивное личико Сонетты. Теперь и не знаю что выбрать? В барабане-то ещё и подсветка есть, можно сидеть и любоваться.
За такое Сонетта бы точно назвала меня конченным извращенцем. Да я и сам готов заняться бичеванием — что со мной стало? Вдруг в теле Каролины поселился суккуб и это всё она?
Когда я спустился на кухню, черноволосой гостьи уже не было. Тоже не выспавшись, она умчалась домой, где уже с утра идёт семейный праздник.
— Хи-хи, — прыснула Сонетта, при взгляде на меня, — вот это видок.
— Ощущение такое, что мне голову надули тормозящим газом: она большая и тупит!
— Мне тоже не очень хорошо, — пожаловалась она и откинула голову на кресле. То, что сидит на нём, а не на стуле — уже о многом говорит. Батареечка внутри моей сестрёнки явно подсела.