Розы для магистра
Шрифт:
– И подобные радости, вероятно, она выискивает в горкоме партии, или исполкоме? – спросил Толик.
– Нет что ты, там она себя ведёт как целомудренная дева, у неё чаще бывают партнёры из изостудии, пропахшие краской художники. Сейчас, например она встречается с пятидесяти пятилетним Тиграном Давидовичем, – армянином русского происхождения. Он в архитектуре города работает и у него есть своя художественная мастерская в станции юный техник, но работают они над картинами у меня дома. У них совместный творческий союз. Все их работы лежат у меня под диваном. Готовят выставку. Раз в месяц Наталья берёт у меня ключ
– То, что она умная женщина, я понял это при нашей первой встрече, – промолвил Магистратов. – А как она относится к исландским консервам? – спросил он.
– Ты сладкий мой уже и про это пронюхал? – удивилась она, – да ты опасный человек. С тобой непорочной женщине нужно держать ухо востро.
Магистратов улыбнулся и опустил голову вниз, делая вид, что ищет глазами что – то на столе:
– Звонил Адольф Карлович, – мой тесть. Просил ей передать, что на той неделе, у него будет возможность изыскать такой деликатес.
– Она бредит этими консервами как наркоманка. Ещё она любит красный чай, отварное сердце, ряженку и французские булочки. А за исландские консервы ты её можешь обломать, как ветку рябины и рассказать ей сказку на ночь про опытного сотрудника фабрики, который дал обет перед богом, обходить стороной весь персонал, включая и швей, – засмеялась она.
Анатолию стало весело от её сказанных слов, и он тоже засмеялся:
– Симочка, ты бы какой портрет на меня смогла нарисовать?
– Подумать надо, а вот дружеский шарж я бы на тебя оригинальный написала. Ты в образе племенного быка в середине полотна, обмотанный оборванными нитками, которые держат множество цветных бабочек.
– Почему нитки то оборванные? – спросил он.
– Бабочки удержать тебя не могут, потому что твои гормоны оказались намного сильнее, той паутины. Каждой бабочке я нанесу на крылышко капельку твоей спермы. Естественной, конечно, а не акварельной краски.
– И ты эту картину отвезёшь в Голландию на выставку сексуальной живописи? – спросил он.
– Нет, повешу у тебя в кабинете, чтобы женщины, не верили чужим словам. А воочию могли убедиться в этом кресле, на котором я сижу, что ты цепкий и буйный в сексе, как тот бык.
– Спасибо Симочка, мне хорошо с тобой, и я не хочу пока, чтобы наша свечка любви померкла. Будем беречь огонь. А сейчас давай с тобой всё-таки попьём чаю, и ты после возьмёшь мою машину и привезёшь канцелярию со складов. Заявку я сделал.
– Хорошо, – сказала она и положила перед ним маленький ключ.
– А это, что? – спросил он.
– Это, чтобы свечка не померкла, –
Он понял, что это ключ от её квартиры.
– Не может быть? – изумлённо спросил он, – это я могу навестить нашу келью любви в любое время суток?
– Безусловно, и знай, что я всегда буду, рада твоему приходу и очень буду по тебе скучать. Только других женщин не приглашай в моё отсутствие, – кокетливо погрозила она пальчиком.
– Как можешь ты плохо думать обо мне Симочка? – сказал он и положил ключ в свой кошелёк.
– Я ничего не думаю, я знаю теперь, как на таких медоносах сидят пчёлки. Твоего нектара я хочу больше собрать, чем кто – либо. А над твоим портретом, я подумаю на досуге, как его написать лучше, но думаю, работать буду с ним с натуры. Вдохновение у меня тогда возрастёт несказанно.
Она чай не стала пить, взяв заявку со стола, пошла к выходу, предварительно посмотревшись в большое зеркало, висевшее около двери и, повернувшись к своему начальнику, знающе сказала:
– А твоя самая чувствительная эрогенная зона, это когда женская рука лежит, на твоей груди. А если тебе ещё сиську в это время показать, то можно считать, что женщина тобой овладела, с головы до ног.
«Она неповторима и естественно лучше всех женщин, которых он близко знал, – размышлял Анатолий, когда Симочка закрыла за собой дверь. – А сколько в ней сексуальной обаятельности, от которой хрипела вчера его душа. От только её нецензурных выражений во время секса можно кончить. Но проститься с ней, когда – то всё равно придётся. А сейчас он будет обязательно её беречь и любить».
***
Он выпил чай, закусив двумя бутербродами, и прошёлся по этажам, заглядывая в каждый цех, в надежде встретится с руководителями цехов. В цехе детской одежды он встретился с Ниной Беляевой своей одноклассницей. Он был рад этой встрече и присел около её машинки, чтобы поговорить с ней, разузнать у неё про одноклассников? Кто и чем занимается сейчас?
Нина первой стала рассказывать о себе и изливать свою душу:
– Я Анатолий Романович, как была нелюдимка, такой и осталась, а сейчас тем более. Столько забот по дому. У меня двое мальчишек растут. Где мне с кем – то общаться, хорошо хоть с мужем повезло, он у меня не пьющий работает дорожным мастером. Летом ездим на юг отдыхать всей семьёй.
Она чуть задумалась, будто листая в памяти страницы прошлого, и вдруг её глаза радостно блеснули:
– Вот вспомнила, кого я видала прошлым летом, – Маринку Сухареву. Помнишь, наверное, как из-за неё из школы улетел?
– Да помню, – ответил он, – только там ни она была виновата, а я сам. Но дело не в этом. Ты расскажи о встрече с Мариной? Мне это интересно!
– Пришли с мужем в кассу аэрофлота, – изобразила она секретный вид. – Что во дворце культуры Радищева находится, а там, в окошке она сидит. Я её сразу узнала. Она, мне кажется, ничуть не изменилась. Только взрослей стала, а в остальном плане, всё такая же. Поговорить мне с ней не удалось, очередь не дала. А после я как – то забыла про нашу встречу. Мы ведь с ней в школе подружками никогда не были. Поэтому я и не стремилась повторно встретиться с ней.