Розы для магистра
Шрифт:
Она одной рукой делала маленькие глотки, а второй рукой залезла к нему в брюки и, усевшись поудобней, стала рукой нежно ласкать его возбужденного «дружка», смотря своими искушающими васильковыми глазами ему в лицо. От чего Толику стало невозможно приятно. Ему казалось, что его мужское достоинство уже отделилось от его тела и находиться в её пухлом ротике. И на него нахлынули сразу приятные мгновения, подаренные в машине когда-то Машей, смуглой красавицы в красном. Ему стало не по себе, и он закрыл глаза, облизнув кончиком языка свою губу. Не смотря, что он только оросил свой рот шампанским, там было сухо. Он приспустил свои брюки до колен и слегка расслабил свои ноги, обняв её одной рукой за плечо, массируя пальцами нежную кожу Симочки при этом без лишнего напора постепенно начал её голову пригибать к низу. Она, понятливо не сопротивляясь, поддавалась ему и
– Это моя квартира, – сказала она, – и позволь мне самой поухаживать за тобой и творить необдуманные поступки, которые бы мне запомнились на всю жизнь. Потому, что я знаю, что ты мне никогда принадлежать не будешь. Я не нагольная дура и смотрю на эти вещи реально. Ты только не думай, что я тварь и б – -дь не обузданная. Я просто спешу жить или иначе мне трындец наступит скоро, как женщине. Я это поняла после твоих напутствий. Ты не думай, я не скулю, как бездомная собака, я себя так подогреваю, чтобы отдать тебе себя всю.
– Симочка ты прелесть! В необдуманных поступках зарыта красота твоих действий, – не открывая глаз, прошептал он. – Продолжай и дальше так же поступать? А всё остальное мы обсудим с тобой во время перекура.
– А ты не устал? – Отчего уставать, я же ещё ничего не делал, – ответил он.
– Сегодня я тебя мой неистовый, никуда не отпущу, – сказала она, взяв «дружка» в руку. – Я буду всё делать, что ты пожелаешь, и за ухом тебе щекотать и целовать его до посинения.
Она села к нему на ноги и стала водить им по своему клитору. Его вновь сковала приятная истома, он всё принимал, что она делала с ним. Ему хотелось, чтобы она сама вошла в него. Но, чувствуя, как обильная влага обдала его теплым ручьём, она воскликнула:
– Я сейчас сойду с ума.
После чего она вновь припадала ртом к его дружку. И тогда он заорал словно подстреленный дикий зверь.
– Ты бесподобна Симочка! – еле двигая языком, сказал он ей. – У меня никогда ни с кем ничего подобного не было. Твой горячий ключ, словно гейзер, обдавал меня влагой, а нежный и безбрежный ротик привёл меня в неистовство.
– В такую бесцеремонную б – -дь ты меня превратил за один день, и я рада этому. Ты мне компенсировал, капельку невостребованных мною сексуальных удовольствий. Я поняла давно, что всю жизнь кощунственно относилась к себе. Он привстал, облокотившись на локоть, и посмотрел на Симочку. Она, не выпуская «дружка» из своей руки, смотрела на него со знаком восклицания! Он снял с себя рубашку и бросил её на пол:
– Теперь иди ко мне? Пришла пора и мне расточать на тебе свои силы, – потянул он её за руки.
Он вошёл в неё сразу, и отпустил её из своих объятий, когда на улице стало смеркаться. И когда на излёте полового акта Симочка выдала почти весь непристойный словарь Баркова.
– Неужели ты уйдёшь от меня сейчас? – спросила она, – как я этого не хочу. Я скоро кончусь одна в этих стенах.
– Мне дома непременно сегодня надо быть, – сказал он, гладя её волосы. – Нельзя в дом нести раздор и недоверие. У меня жена и так очень ревнивая.
– А я глупая тебя уже ревную сейчас ко всем, зная, что ты желанный мужчина, но не мой. И я думаю, что, когда ни – будь, Царица распознает в тебе истинного мужчину и обязательно соблазнит, как это было раньше с двумя моими гражданскими мужьями. Она разбирается неплохо в людях и многих просто насквозь видит.
– Это она тебе такую подлянку кинула, а ты её боготворишь? – спросил он, закуривая сигарету.
– Ничего она не кидала мне, я сама себе намеренно портила жизнь. Первый муж у меня был преподаватель по математике. Она мне сказала:
– «Симочка не верь ему он бабник. Ты с ним никогда счастлива не будешь. Если ты не веришь мне, давай я его соблазню. А ты меня накроешь вместе с ним и убедишься, что я была права». – У меня сердце колотилось, когда он думал, что я сплю пьяная в свой день рождения. А они были в ванной в это время, где я их застала в интересной позе. Я этого кобла тут же выперла из дома, собрав ему все его вещи в ящик для мусора. Мне страшно было, тогда. Всё-таки года я уже начинала считать. Боязнь остаться одной приводило меня в панику. А Наталье по барабану, у неё хоть и неполноценный, но всё же муж имеется. По утрам она подымала его при помощи неаккуратно сложенных брюк. Он у неё сонливый и тяжёлый на ногу был по утрам. Эта слабость у него пожизненно и осталась. И думаю, она до сих пор для подъёма использует его брюки. Она считала себя с этим мужем одинокой и терпела его только ради карьеры и сына. Царица тогда закройщицей работала, одевалась лучше всех. За, что её нарекли так величаво. И кроила она меня под себя, опекая от всякой мрази. А три года, назад в нашей индийской делегации был технолог с чулочной фабрики из Смоленска. Он меня на шесть лет был старше. Прохода нигде не давал. Сумел меня заманить в свои сети. Она меня ещё в поездке на обратном пути отговаривала от союза с ним. Но я не согласилась с ней. В общем, Царица через неделю после нашей совместной жизни уговорила меня повторить эксперимент на измену. До секса я не дала им дойти, но мне было достаточно повода, чтобы и ему собрать вещи и незамедлительно выставить его за дверь. Я тогда ужасно расплакалась. Она домой тогда не пошла, боялась меня в таком состоянии оставить одну. Мы с ней напились в тот вечер, и она легла спать со мной на этот диван. С ней в тот день мы в первый и последний раз обменялась прямыми контактными ласками.
– Ну и как тебе эти ощущения? – спросил Толик.
– Не помню, но приятное, что – то было, иногда меня посещают мысли пригласить её к себе и повторить процедуру. Но после того дня, она сдержанней стала ко мне относиться и даже как – то отчуждённо на меня смотрит иногда. Правда, секретничать мы с ней не перестаём. А может мне только кажется, что мы отстранились с ней. Она очень поглощена работой, а ещё на её плечах общественная работа висит.
– Это вернее всего, – согласился с ней Анатолий. – Ты со мной так откровенна была сегодня, что разбудила интерес к нашей Царице.
– Видишь, какая я дура, дала рекламу ей, а сама теперь одна буду куковать. Я и так ужасно одинока. Ты ещё от меня не ушёл, а уже метишь попасть к ней в постель.
– Ты, что милая Симочка, разве, я сказал тебе, что хочу Брюсову?
– Вначале женщиной интересуются, потом страстно желают её, так всегда бывает, – произнесла она.
Он притянул её к себе и нежно поцеловал.
– Ей с тобой не сравнится никогда, она об орденах мечтает и о карьере, а ты о замужестве. И я думаю, ты скоро овладеешь своим счастьем. Я тебе обязательно помогу в этом деле. А на меня серьёзных видов никаких не надо иметь, я человек целеустремлённый и фиксаторы во мне отсутствуют. А точнее сказать, я могу быть безнравственным по женской части. До конца могу оставаться близким другом женщины, с которой испивал чашу любви, но всегда во всём был честен. Я иногда думаю, что это образ жизни у меня такой. У меня есть старший брат, он тоже утопает в женских ласках. Работает в женском коллективе в Харькове, до сих пор в холостяках пребывает. Мы с ним как-то пришли к выводу, что такое биологическое направление, нам не родители дали, а природа. Симочка поджала под себя ноги и положив ему голову на колени, грустно произнесла:
– Не понимаю, о чём ты говоришь? Но я хочу верить, что ты не будешь меня огорчать. И если я нужна тебе, буду для утехи или чего-то другого я всегда приду к тебе.
Он покинул её квартиру, когда сумерки совсем окутали город. Он шёл по безлюдной улице удовлетворённый собой. Приятный осадок сладких мгновений не покидал его, и запоздалый приход домой лежал у него в папке, которую он нёс в руке. Ольга встретила его уставшим, но спокойным:
– Ты так поздно никогда не возвращался, – сказала она, – по лицу вижу, что сегодня тебя работа вымотала до изнеможения.