Розы для магистра
Шрифт:
– Забудьте о нём, и работайте спокойно, как и работали, а сейчас, я собираюсь отведать вашего пирога вместе с вами. Чайник уже вскипел, похозяйничайте, как у себя на складе? – сказал он ей.
Она быстро открыла бар серванта и выставила чайный сервиз.
– Конфеты не забудьте достать? – подсказал он ей.
За разрезанным пирогом и дымящимся чаем на столе их застала Царица. Она без стука распахнула двери и увидала на столе пирог с рыбой, велеречиво произнесла:
– Ну, вот дожила, у меня пирожковый конкурент появился. Раньше Симочка меня ими баловала, теперь своего шефа. Она бесцеремонно взяла большой кусок пирога и, надкусив его, сказала: – Рыба моя слабость и этот продукт я ни с чем сравнить не могу.
Она проглотила кусочек пирога и взглянула на Симочку:
– Что это с тобой дорогуша? – в удивлении приподнялись её брови.
От такого взгляда у Симочки выступили испарины на лице.
– А что со мной может быть? – жеманно повела плечиками Симочка.
– Ты без головного убора и веснушки куда-то исчезли, а на улице весна.
– Надоело Наталья Дмитриевна в платке ходить. Надо дать голове подышать, а то ходишь по фабрике как по собору.
– Листочки на деревьях раскрываются, и женщины должны из зимнего почкования выходить, – сказал Анатолий Романович, – вы чай будете? – спросил он у Царицы.
– Нет, спасибо я на минутку забежала предупредить вас. Сегодня после обеда, я уеду на два дня на совещание в Кинешму, вот эти заявки, – она положила ему папку на стол. – Надо выполнить по максимуму и оперативно, так как нас может опередить вторая фабрика. Они тоже начинают шить сорочки и детскую одежду. Им, видите – ли, постельного белья мало. Они решили сделать мне персональный вызов. Посмотрим, как они будут тягаться с нашей фабрикой. У нас массовое производство и процесс годами настраивался, а им с первого месяца подавай всё и сразу.
Она взмахнула рукой, в которой у неё был пирог, так, что рыбная начинка упала на пол. Положив обратно полупустой пирог на стол, Царица нежно похлопала по щеке Симочку и сказала:
– А мордуленция у тебя славная стала, и вообще, как у нас появился новый интересный сотрудник, у всех наших девчонок походка изменилась, – сказала она и вышла из кабинета.
– А она права, и не надо стесняться своей красоты? – сказал Анатолий Романович.
– Вы серьёзно находите меня красивой? – спросила Сима.
– Без всякого сомнения, – утвердительно сказал он. – А вот это придаст вам больше шарму, – он поставил перед ней флакон духов.
– Ой, какая прелесть, «Быть может», – поднесла она духи к носу, – как я их давно не встречала. Парфюмерии совсем, хорошей в магазинах не стало, по случаю всё покупаю у цыган.
– А вы ко мне обращайтесь, я вам чёрта из болота достану.
– Нет чёрта мне не надо, а вот жениха хорошего, помогите найти?
– Дорогая Симочка, ищут сокровища. А вы и есть то самое сокровище, которое должен найти кладоискатель. Расстегните две верхних пуговицы вашего халата? – неожиданно предложил он ей.
– Что прямо здесь? – зарделась она.
– Если вы кого – то боитесь, то заприте дверь, я должен взглянуть на вашу закамуфлированную грудь.
Она сидела словно завороженная, от такого дерзкого предложения Анатолия Романовича, которого считала ещё мальчиком, – хотя пальцы её бегали по верхним пуговицам халата. Она готова была вся раздеться перед ним, но служебная дистанция не позволяла ей осмелиться распахнуть халат перед своим начальником.
– Ну, хорошо, я понимаю ваше замешательство, – сказал он ей. – Впредь я с вашим потенциальным женихом буду вести примерно так разговор:
– Скажу ему, что у меня в подчинении есть очень милая и симпатичная женщина пятидесяти лет. Но, к сожалению, она боится кидаться в объятия мужчин из-за того, что у неё юношеская грудь.
– Мне не пятьдесят лет, а сорок, а выгляжу я на тридцать пять, – встала она со стула и повернула ключ в двери, – и грудь у меня нормальная, третий номер лифчика ношу.
После этого она, не расстегивая пуговиц, рывком сорвала с себя лифчик и бросила его на стол рядом с пирогами.
Он ослабил свой галстук на рубашке и подошёл к ней. Она закрыла перед ним глаза.
– Это смелый и решительный поступок, который присущ только темпераментным женщинам, – сказал он приятным тембром.
Он сам расстегнул на ней пуговицы, чувствуя, как содрогается её тело от прикосновения его рук. Посмотрел на её не помятые, словно пышные булочки груди и, не дотрагиваясь до них, хотя соблазн был велик, – прикрыл её тело халатом. После чего вытер своей рукой её потный лоб, произнёс:
– Прекрасно Симочка, у вас красивое тело и бесноватая грудь. Она у вас живая словно ртуть. Уверяю вас, что любой мужчина будет счастлив, дотронуться до такого сладкого плода.
– А вы, вы разве не желаете прикоснуться к ней? – открыла она глаза.
– Желаю, но не имею права. Я могу проявить свою слабость и нарушить рамки приличия руководителя, после чего в ваших глазах буду выглядеть порочным бабником, а мне бы такого не хотелось.
Она неожиданно взяла его руку в свою руку. И без всякого раздумья прижала её к своей обнажённой груди:
– Я вам разрешаю, переступить рамки приличия, – сказала она. После чего свободной рукой стала сумбурно задирать его рубашку.
Он не сопротивлялся а, горячо дыша, целовал в это время её тело, думая при этом, куда удобнее можно пристроить разожженную Симочку в тесном кабинете. Они уже были оба без одежды, когда он взгромоздил её на кресло. Раздвинув её глянцевые ножки, он яростно вошёл в неё, не осознавая, что женщины, истосковавшиеся по мужчине, могут себя вести неадекватно. Раздался её истошный крик сладострастия, вперемежку с отборным матом, который он мгновенно перекрыл своей ладонью. Она задыхалась и крутила головой. В кабинете стало тихо, но не спокойно, так как были слышны мощные толчки двух познающих себя здоровых тел, – нового коммерческого директора и заведующей складом, женщиной бальзаковского возраста. С каждым рьяным поступательным движением кресло скользило по полу и упёрлось в стенку, за которой отчётливо был слышен стрёкот швейных машин и женские голоса.