Розы на стене
Шрифт:
Возьми я на ложечку чуть больше – и уже самостоятельно рот бы не открыла. Возможно, моего сопровождающего это даже порадовало бы, очень уж злят его почему-то мои ответы, а так злиться было бы не на что. Эх, жаль, что Кристиан так глупо попался на собственную уловку, его помощь сейчас оказалась бы весьма кстати. Здесь обычным споласкиванием не обойдешься, придется патентованное средство использовать, а у меня даже щетки нет. Но щетка сейчас беспокоила куда меньше, чем все остальное. Первый раз за день удалось остаться наедине с собой и подумать. В Траттен привела
Знал ли ее Кристиан? Он явно не обрадовался, случайно встретив меня тут. И что тому причиной: недовольство, что я рядом с красивым военным, или нежелание, чтобы на свет вылезло что-то о Марте? Да-да, второе тоже никак нельзя исключить. Пусть в наших разговорах тема покойной сестры никогда не затрагивалась, но сейчас я очень хорошо видела некую странность в том, что не провела собственное расследование. Я хотела нанять частного сыщика, Кристиан обещал одолжить нужную сумму, и вдруг все как отрезало, я напрочь забыла про эту идею, и боль от потери сестры пусть никуда не делась, но как бы отошла на второй план. Не было ли в успокоительном еще каких-нибудь добавок, не замеченных мной, но повлиявших в нужном направлении? После смерти Марты я мало на что обращала внимание, провернуть это было проще простого.
Да, зелья для работы с менталом относятся к самым сложным, но у Кристиана ни с чем не возникало проблем. А если бы его вдруг поймали на подобной добавке, прямо скажем, запрещенной, отговорился бы тем, что сделал это для моей пользы. Но тогда получается, что Кристиан знал Марту? Или знал что-то такое о Траттене, во что я могла бы влипнуть по незнанию, как и сестра? Конечно, если я права насчет успокоительного и блок в моей памяти именно из-за него, а не вызван вполне естественными причинами – желанием отгородиться от случившегося всеми возможными способами. Человеческий разум и не на такое способен.
Задумавшись, я поднесла ко рту ложечку с десертом, спохватилась и опустила в креманку. Немота, даже временная, плохо отразится на планируемом расследовании. А оно будет, нужно только придумать, откуда начать. И нужна осторожность. В письмах Марты не было указаний на что-то преступное, но бежала ли она от чего-то? Или от себя? Что позволило следователю подтвердить версию о несчастной любви? Предсмертная записка? Но мне ее не показали, сначала отговариваясь тайной следствия, а потом… потом я не просила.
– Леди Штрауб! – герцогиня Траттенская бесцеремонно подергала меня за плечо.
– Как вам десерт? Она села на соседний стул и выжидающе уставилась. Подошедший Штаден выглядел так, словно у него внезапно заболели все зубы. Тоже угостили десертом? Но если судить по ауре, физической боли не было, значит, болело то, что связывало его с герцогиней, и было оно совсем не сладким.
– Чудесный, – немного покривила я душой.
–
– Но вы его так и не доели. Конечно, доешь я эту пакость, рта бы не смогла открыть даже для благодарности…
– Я меня был очень плотный обед. Десерт явно был лишним. И мне уже пора возвращаться в гарнизон.
– Вам не помешало бы немного поправиться, – неодобрительно сказала герцогиня.
– Впрочем, дело ваше, где есть. Прикажу упаковать вам с собой. Она подозвала официанта, смотревшего на нее с таким обожанием, что я засомневалась, что он поймет хоть что-то. Как оказалось, напрасно. Инор подхватил десерт и почти тут же вернулся с картонной коробочкой, в которой наверняка находилась эта же пакость. Вот ведь…
– Вы такая заботливая, Ваша Светлость.
– Не надо церемоний, – она довольно хищно улыбнулась, – можете называть меня просто Матильда. Я надеюсь, мы станем близкими подругами. В этом городе такая тоска. Словом не с кем перебросится. Даже о последних модных новинках узнаю, когда они уже давно устарели. Заводить подруг вместо Штрауб в мои планы не входило, особенно, таких, кто норовит впихнуть склеивающие фирменные десерты. Потолстение после такой дружбы – не самое страшное, здесь запросто можно остаться без зубов.
– Но я в Траттене только на месяц, Ваша Светлость.
– Матильда, – почти угрожающе поправила она.
– В любом случае я скоро уеду.
– А до вашего отъезда, Ульрика, моей задачей будет сделать так, чтобы вы не скучали.
– Краем глаза я заметила напряженную фигура сопровождающего. Похоже, происходящее напрямую его касалось и очень ему не нравилось.
– Поэтому для начала приглашаю вас на наш любительский спектакль. Завтра вечером. Отказы не принимаются. Места для вас и вашего сопровождающего будут оставлены.
– Победная улыбка от нее, и гримаса недовольства от Штадена.
– Самые лучшие места, не беспокойтесь. Я заволновалась. Отношения с капитаном у меня и без того испорчены, им уже ничего не повредит. Но вливаться в местную тусовку нельзя, Ульрика этого не поймет и не оценит. А если все вскроется, неприятностей у меня будет куда больше, чем я рассчитывала первоначально.
– Право, Матильда, это вам не стоит беспокоиться. Я приехала на практику и уверена, что буду занята все дни напролет. Времени на скуку не останется.
– Дорогая, да кто вас будет загружать? – снисходительно бросила Матильда.
– Если Вайнер сдуру решит, что перевалит на вас часть своих обязанностей, то я сначала передам просьбу через моего целителя, с которым они дружны, а если до него не дойдет, напишу жалобу. Не волнуйтесь, вас никто не обидит. Я заволновалась куда сильнее. Из-за странной прихоти этой особы гарнизонный целитель может получить куда больше проблем, чем думал раньше. Может, нужно было соглашаться на оценку и отчет и уезжать? Но со Штрауб мы договаривались, что я пробуду в Траттене месяц, да и теперь я не могла уехать, хотя бы не попытавшись узнать, что же случилось с Мартой.