Ртуть
Шрифт:
— Как ты узнал? Что я приду? Ты сказал, что знал.
Фишер стиснул зубы.
— Мне предсказали. Давным-давно. Моя мать. Она была оракулом. Я ей не поверил, но потом, когда меня забрали… — Он тяжело сглотнул, его глаза наполнились слезами. Он быстро подвинулся к краю кровати, упираясь босыми ногами в пол. Он не мог дышать.
Он не мог дышать!
Я шагнула вперед, но он вытянул руку, жестом показывая, чтобы я оставалась на месте. Зажмурившись, он наклонился вперед, ухватившись за край кровати так, что его покрытые татуировками костяшки пальцев побелели. После долгого молчания он сделал поверхностный вдох.
С ним
Я отшатнулась назад, всхлипнув, ударилась о комод позади меня и медленно осела на пол.
— Я… должен быть осторожен, — выдохнул он. — Я не могу… — Замолчав, он бросил на меня косой взгляд, умоляя понять, что он хочет сказать. Что есть вещи, которые он не может произнести, чтобы не пострадать от ужасных последствий. И что я должна сама заполнить пробелы. — Она писала о тебе, — прошептал он. — Моя мать. Страницы за страницами. Она знала, что скоро умрет, и поэтому написала мне книгу. «Мать всегда рядом со своим сыном», сказала она мне. «Неважно, что он растет и мужает. Даже у самого сильного воина может разбиться сердце. Его душа может страдать. Поскольку я не смогу утешить тебя, когда испытания покажутся тебе слишком жестокими, возьми эту книгу и храни ее как руководство к действию. Прежде всего, знай следующее. Будут времена, когда мир будет стремиться уничтожить тебя, Кингфишер. Но ты сильнее, чем, можешь себе представить. Ты не дрогнешь. И ты не справишься со всем этим в одиночку».
Я очень злилась на него, но перед лицом этого откровения дрогнула. Я не знала, что чувствовать. Это было очень тяжело.
Фишер опустил голову, на его губах появилась горькая улыбка.
— Она сказала, что, когда я буду нуждаться в тебе больше всего, ты ворвешься в мою жизнь, как метеорит, на волне хаоса, который перевернет весь мой мир с ног на голову. Что ты будешь сиять так ярко, что осветишь сам ад и выведешь меня из тьмы. Она понятия не имела, как тебя будут звать. Только то, что у тебя будут темные волосы и красивая улыбка. И что я буду любить тебя с неистовой силой, забыв о себе.
Сердце сжалось, в горле клокотали эмоции. Столетия назад мать заглянула в будущее своего сына, ища утешения, чтобы убедиться, что он проживет хорошую жизнь. Она увидела боль и страдания, уготованные судьбой для ее мальчика, а потом увидела меня и поняла, что с ним все будет хорошо. Тяжесть этого…
Черт, я не могла дышать.
— Она сказала, что чувствует, будто знает тебя. Что вы с ней были подругами, хотя между вами тысяча лет. Она… она нарисовала тебя. — Голос Фишера становился все тверже, пока он боролся за то, чтобы говорить. Балансируя на грани слез, он заставил себя рассмеяться, а не заплакать. — И она запечатлела тебя почти идеально.
Я не была такой сильной, как Фишер. Я позволила своим слезам пролиться.
— Почти? — прошептала я.
Фишер сглотнул, глядя на свои руки. Он выглядел разбитым, когда снова встретил мой взгляд.
— Иногда она ошибалась. В мелочах. Небольшие детали с серьезными последствиями. — Он указал на свое ухо. — На всех ее рисунках твои уши были похожи на мои. Ты была феей. И когда я увидел… — Он глубоко вдохнул. Сел чуть прямее. — Когда я почувствовал, что Солейс зовет меня, и шагнул в тот портал, я увидел, что ты человек, и в тот же миг понял, как легко это место уничтожит тебя. Поэтому я принял решение оставить тебя там. Но я не мог сделать этого, не так ли? — продолжил он. — Твой живот был вспорот. Ты умирала. У меня не было другого выбора, кроме как перенести тебя сюда. Поэтому я решил вести себя с тобой ужасно, чтобы ты, черт возьми,
— Грандиозный план, — прошептала я. — Он действительно сработал.
Его кривая улыбка чуть не разбила мне сердце.
— Не лги. Думаю, немного сработал.
С сожалением я покачала головой.
— А эти татуировки появились бы на моих руках, если бы твой план сработал?
— Нет, — признал он. — Не думаю, что они бы появились.
— Что они значат, Фишер? Для нас?
— Разве Те Лена не сказала тебе? — спросил он.
— Я хочу услышать это от тебя.
В комнате повисла напряженная тишина. Фишер уставился на ковер, ковыряя ноготь большого пальца.
— Моя мать никогда не говорила о брачных узах. Их не существовало так долго. Эта мысль даже не приходила мне в голову. Но когда я нашел тебя лежащей в луже крови, я почувствовал это, как будто защелкнулся замок. Я почувствовал твой запах. И я… я был так чертовски зол. — Он сжал челюсти. — Злился на то, что судьба соединила нас таким образом, когда на памяти живущих это ни с кем не случалось. Злился, что это произошло еще до того, как мы успели узнать друг друга. Я и представить не мог, что символы появятся так внезапно. Без всякого гребаного предупреждения. Без того, чтобы мы поженились или даже… даже… решили для себя, что хотим быть вместе.
— Я видел, как они появились, пока ты спала той ночью. Я наблюдал, как они темнеют, одна за другой, больше символов, чем я когда-либо видел, и это напугало меня до смерти, Саэрис. — Он печально кивнул сам себе. — Исторически сложилось так, что за такие метки приходится платить. О таких знаках люди захотят написать истории. И не счастливые.
Значит, это было правдой. Те Лена была права. Она сказала, что такие истории любви трагичны. Это слово эхом прокатилось по пустым коридорам моего сознания, становясь все громче с каждым повторением.
— Я не в порядке, — прошептал Фишер. — Я не могу спать. У меня постоянно видения. Я что-то вижу. Что-то слышу. И становится все хуже. — Он подцепил кулон пальцем и сжал его ладонью. — Это долго не поможет…
— Я могу сделать тебе другую реликвию. Я только что сделал одну.
— Это не просто реликвия, Саэрис. На нее тоже наложены чары. Моя мать перед смертью обратилась к ведьмам и сделала ее для меня, а также ряд других предметов. Она знала, что они мне понадобятся. Но эта штука внутри меня становится все сильнее. И нет ни одного заклинания, которое было бы достаточно сильным, чтобы сдерживать ее вечно. Скоро кулон вообще перестанет действовать, и я буду потерян. Но тебе не стоит беспокоиться. Я отказываюсь привязывать тебя к себе, когда на горизонте маячит такая перспектива. Я не приму этого. Я не хочу, чтобы ты была прикована ко мне, когда все станет совсем плохо.
— Ты… отверг наши узы? — У меня запершило в горле, когда я произнесла это. Слова резали, как лезвия. Я ходила по эмоциональному канату, разрываясь на части от того, что узнала.
Фишер вздохнул.
— Я не уверен, как именно это работает. Я перерыл всю библиотеку в Калише. Две недели я читал все, что только мог найти о брачных узах. Я хотел найти способ предотвратить их появление, хотя и понимал, что для этого уже слишком поздно. — Он пожал плечами. — Я читал, что в случае появления символов можно начать период ожидания. Когда любая из сторон может решить принять или отвергнуть связь. Я инициировал период ожидания для нас еще в Балларде.