Ртуть
Шрифт:
— Живые Боги, ты такая красивая, когда твои губы вот так обхватывают меня. — Фишер провел пальцем по линии моей челюсти, скуле, затем спустился подушечкой большого пальца к моим губам, растянутым вокруг него. Он втянул в рот свою нижнюю губу, прикусив ее, и собственнически прорычал. — Мои губы для поцелуев. Мой рот, чтобы трахать. — Клыки пронзили губу, на ней выступили блестящие бусинки крови, и, словно отбросив всякую осторожность, он подался вперед, проникая глубже в мой рот.
Я застонала, кончик его члена уперся в заднюю стенку
— Черт!
Он обрушился на меня волной черных теней и дыма. Времени на то, чтобы добраться до кровати, не было. Диван был ближе, но он взял меня там, где я была, прямо на полу. Я закричала, когда он ворвался в меня. Это было все, что я могла сделать, чтобы не кончить мгновенно. Он так восхитительно заполнил меня, его вес на мне доставлял такое совершенное удовлетворение.
Он замер. Мы оба задыхались, глядя друг на друга.
— Скажи, чтобы я трахнул тебя, Саэрис, — прорычал он. — Скажи мне, что ты этого хочешь.
Я вцепилась в его спину, отчаянно желая, чтобы он двигался, заполнял меня снова, снова и снова.
— Пожалуйста! Пожалуйста, трахни меня. Я хочу тебя. Я хочу…
— Это все, что мне нужно было услышать.
Фишер сильно ударил бедрами, крепко сжав челюсти. Энергия вспыхнула между нами, как крошечные нити молний, танцуя по всей коже, соединяя нас, пока он вгонял в меня член.
Я задыхалась, пытаясь сохранить спокойствие, в то время как в моей груди зарождался шторм. Когда он разразится, то уничтожит меня, а я не была готова. Он овладевал и Фишером. Он держал меня так чертовски крепко, когда трахал, как будто боялся, что я исчезну, если он ослабит хватку.
Я кончила первой, оргазм лишил меня способности мыслить. Словно одна из лавин, сходивших с Омнамеррина, подхватила меня и унесла прочь. Моя спина выгнулась дугой, тело дрожало, когда чистое, восхитительное наслаждение пронзило меня насквозь.
Фишер последовал за мной. Когда он кончил, от его задыхающегося, яростного крика задрожали стекла в оконных рамах. Я смотрела, не в силах оторвать от него взгляд, а на его коже, словно черные цветы, расцветали новые татуировки. Они поднимались вверх по его шее. Свежие руны покрывали его ключицы, переплетаясь и смешиваясь. Узор на его шее сначала выглядел как перья, и — да, это были перья. По обеим сторонам его шеи распростерлись крылья величественной птицы, переливающиеся голубым и зеленым металлическим блеском, уникальные и ошеломляющие.
Он зарычал, в последний раз глубоко проникая в меня, и опустился сверху, накрыв своим телом.
Какое-то время мы не могли пошевелиться.
— Боги. Это… — Я с трудом сглотнула, пытаясь отдышаться. — Это было…
Фишер приподнялся на локте, и мое сердце дрогнуло. Его волосы были растрепаны, и на этот раз они были близки к тому, чтобы завиться. Его щеки раскраснелись, теней под глазами не было видно.
— Это было только начало, Саэрис. — Он коснулся моего носа кончиком своего. — Ты же не думаешь, что на этом мы остановимся, правда?
В течение следующих трех часов Фишер продолжал трахать меня на всех поверхностях квартиры. Каждый раз, когда мне казалось, что он наконец достиг своего предела, он снова становился твердым и с рычанием впивался в мою шею, готовый к третьему раунду. А потом к четвертому. А потом к пятому. Он приготовил поесть, когда мы оба вконец измотались, и мы, завернутые в простыни, уселись на пол посреди гостиной и ели.
Фишер провел пальцами по горлу и игриво нахмурился, когда мы покончили с едой.
— Мне показалось, или я действительно почувствовал, что здесь появилось что-то новое? — спросил он.
Я отправила в рот виноградину, приподняв брови.
— Так и есть.
Его улыбка стала немного грустной. Он убрал руку от горла и спросил:
— Что это?
— Крылья. Очень красивые крылья. У них такой же металлический блеск, как у моего знака, — сказала я, показывая многослойную, сложную руну на правой руке.
Фишер медленно кивнул, наклонив голову так, что линия сухожилий на шее под новой татуировкой стала заметна. Он завораживал, как произведение искусства, когда его волосы скрывали лицо, сильные умелые руки лежали на коленях. Я жалела, что не могу его нарисовать, чтобы навсегда сохранить в памяти. Но, в отличие от его матери, я не была художницей. Иногда именно так и должно быть. Бывают моменты как неожиданные подарки, и ты дорожишь ими ровно столько времени, сколько ты их помнишь.
К счастью, у меня была отличная память.
— Что это значит? — тихо спросила я, указывая на его шею. — Почему на этот раз татуировки появились у тебя? — Между третьим и четвертым раундами мы провели много времени, тщательно исследуя мое тело, и убедились, что у меня не появилось никаких новых знаков.
Фишер уклончиво пожал плечами и опустился на ковер. Он протянул ко мне руку, жестом приглашая лечь рядом. Я отставила тарелки и сделала, как он просил, прижавшись к нему и положив голову ему на грудь. Но я не дала ему так легко сорваться с крючка.
— Ты не можешь просто отмахнуться от вопроса, на который не хочешь отвечать, — сказала я, легонько ткнув его в ребра. — Скажи мне, почему они появились сегодня, а не в другие ночи?
Я повернула голову и, прищурив один глаз, посмотрела на него. Перед глазами оказалась его шея, и я видела только половину его татуировки в форме крыла.
— Когда мы, феи, маленькие, — тихо сказал он, — наши родители учат нас искусству отвлекать внимание, чтобы мы могли скрывать то, в чем не хотим признаваться. Ты забудешь, что задала этот вопрос, если я найду в себе силы заставить тебя снова выкрикнуть мое имя?