Рубенс
Шрифт:
Испанская литература переживает эпоху расцвета, причем каждый писатель охотно пробует свои силы в драматургии. Сервантес [211] умер, но старый безумец Лопе де Вега [212] продолжает неутомимо творить — его пьесы исчисляются сотнями. Священник, скрывшийся под псевдонимом Тирсо де Молина [213] , только что написал пьесу «Севильский обольститель», создав бессмертный образ Дон Жуана. Аларкон и Кальдерон [214] уже проявили свое замечательное мастерство. При дворе живет капеллан Гонгора [215] , тот самый, которого его почитатели будут звать то «андалузским Пиндаром», то «испанским Гомером». У этого изобретателя блистательного, но
211
Мигель де Сервантес-и-Сааведра(1547–1616) — великий испанский писатель. Автор «Дон Кихота», целого ряда пьес, новелл, трагедий.
212
Лопе де Вега(1562–1635) — великий драматург, создатель национальной испанской драмы.
213
Тирсо де Молина (Габриель Теллес;1572–1648) — один из крупнейших испанских драматургов.
214
Хуан Руис де Аларкон-и-Мендоса(ок. 1580–1639) — известный испанский драматург. Создатель реалистической «комедии характеров».
Педро Кальдерон де ла Барка(1600–1681) — замечательный представитель испанской литературы «золотого века».
215
Луис де Гонгора-и-Арготе(1561–1627) — известный испанский поэт, создатель литературного направления, отличавшегося изысканностью и вычурностью стиля.
216
Франсиско де Кеведо-и-Виллегас(1580–1645) — знаменитый испанский сатирик.
Придворные не нахвалятся любезным правом Филиппа IV. Никогда еще испанский монарх не был так обходителен со своими подданными. Он нежно любит своих сестер. Он искренний католик, но в нем нет святошества его отца и неумолимой жестокости деда. Несмотря на свою изнеженную внешность, он великолепно владеет собой. Его большие голубые глаза взирают на окружающих с хладнокровием, которое ничто не может нарушить. Никто не видел короля в гневе, но зато никто не видел, чтобы он смеялся. У Филиппа IV очень белая кожа, светлые волосы, высокий лоб, мясистые губы и выступающий подбородок, как у всех Габсбургов.
В начале своего царствования король пожелал сам входить во все дела и единолично править государством. Но это ему быстро наскучило, потому что он человек слабовольный. Он продолжает с достоинством играть роль государя, но принимать решения предоставляет другим. Его называют «король для церемониала». Есть у него еще одна, более существенная слабость — женщины. Его любовные похождения бесконечны, и число его внебрачных детей неуклонно растет. Оливарес, хорошо изучивший характер своего властелина, охотно берет на себя роль поставщика и сводника, лишь бы выговорить себе свободу действий в государственных делах.
Примечательная личность этот «граф герцог». Намеревавшийся вначале принять духовный сан, дон Гаспар Гусман, граф Оливарес, а позднее герцог де Сан Лукар, сделал свою главную ставку, когда умер предыдущий король. За несколько лет до этого Оливареса вызвал в Мадрид и приставил к инфанту Филиппу герцог де Лерма, который вскоре понял, что не раскусил своего подопечного. Лерма попытался от него избавиться, но тщетно. Оливарес сумел до конца воспользоваться выгодами своего положения, когда его юный господин — Филиппу едва исполнилось шестнадцать лет — взошел на трон. Хотя Филипп IV объявил, что у него никогда не будет фаворита, Оливарес без всякого труда в очень короткий срок получил самые широкие полномочия. Боясь влияния королевы Изабеллы Бурбонской, он приставил к ней в качестве первой фрейлины свою собственную жену, старую, злобную и безобразную женщину, обязанностью которой было шпионить за дочерью Генриха IV.
Великие честолюбцы типа Оливареса почти интуитивно догадываются, откуда идет опасность. Вот почему он сразу почувствовал недоверие к этой прелестной королеве, о которой Кальдерон писал:
«Всех цветов прекрасней чистый, Хрупкий, нежный цвет лилеи, Цвет лилеи — Королева».Оливарес не безуспешно пытался поссорить королеву с Филиппом. При этом он внушал своему повелителю, что сам он трудится денно и нощно, да и в самом деле не жалел сил. Вечно обложенный какими-то бумагами, обо всем успевающий подумать, он стал необходим мягкотелому монарху. Сам он жил как аскет и слыл неподкупным. Он утверждал, что любой конюх счастливее его. Раболепствуя перед королем, который утешал его, когда он разыгрывал человека, обремененного заботами, Оливарес со всеми остальными держался высокомерно и нагло. Он уже давно снискал всеобщую ненависть. Его обличали бесчисленные памфлеты. Все открыто желали его смерти, многие желали даже смерти короля — лишь бы избавиться от ненавистного министра.
Приезд Рубенса взволновал всех аккредитованных при испанском дворе дипломатов. Художник часто беседует с Оливаресом. Что это значит? Говорят, что этот фламандец — близкий друг герцога Бекингема. По слухам, он только что из Англии. Предполагают, что он явился для того, чтобы вести переговоры о перемирии с голландцами, а может быть, о мире с англичанами. Рубенс предстает перед хунтой. Хунта выносит решение, что переговоры с Англией следует продолжать. Первые результаты можно считать удачными. Но в это время приходит сенсационное известие — убит герцог Бекингем. Что теперь будет с переговорами? Правда, другой посланец Бекингема, Эндимион Портер, как бы между прочим сообщает, что все шаги навстречу Испании были предприняты с согласия короля. Брюссель это подтверждает. Между тем пала Ла-Рошель, и становится известно, что ведутся переговоры о мире между Англией и Францией. К этому прилагают усилия венецианцы. Испании надо немедля парировать удар. Испанцы пытаются в Лондоне прощупать государственного секретаря Коттингтона и главного казначея Уэстона. Коттингтон дает понять, что вскоре собирается в Мадрид… Приходится ждать.
Но Рубенс неспособен оставаться без дела. Впрочем, у него всегда есть занятие. Ведь он пишет так, как другие дышат. Мадридский двор — прекрасное место для художника. Король больше интересуется живописью, чем политикой. У него великолепные собрания картин, а в его придворном живописце Рубенс обнаруживает блистательно одаренного человека. Ему двадцать девять лет. Его зовут Веласкес [217] . Фламандскому художнику доставляет большое удовольствие беседовать с ним и давать ему советы.
217
Диего Родригес де Сильеа-и-Веласкес(1599–1660) — гениальный испанский художник-реалист.
Дон Диего де Сильва Веласкес родился в Севилье, где брал уроки у Эрреры Старшего и у Пачеко [218] , на дочери которого он женился, по самое большое влияние на него оказал Рибера [219] . С 1623 года благодаря могущественным покровителям, но также и потому, что он написал прекрасный конный портрет короля Филиппа IV, Веласкес стал придворным живописцем короля. В мастерской, оборудованной в самом замке, у монарха есть свое собственное кресло — он любит приходить в мастерскую и беседовать с художником, но главное, смотреть, как тот работает. В севильский период Веласкес писал религиозные или бытовые сцены, но служба у короля заставила его обратиться исключительно к портрету. Придворные, Оливарес, король, в первую очередь король, лицо которого никогда не меняется, — таков узкий мирок, который теперь ограничивает художника. Его собратья не способны ничему его научить. Ни один из них не оценил гениального дарования недавно умершего Доменико Теотокопули по прозвищу Эль Греко [220] , который удлинял свои изображения, чтобы «уподобить их небесным телам, ибо источники света издали кажутся нам большими, даже когда они малы».
218
Франсиско Эррера Старший(1576–1656) — испанский живописец, гравер, медальер. Один из крупнейших реалистов севильской школы.
Франсиско Пачеко(1564–1654) — испанский живописец, рисовальщик и теоретик искусства.
219
Хосе Рибера, прозв. Спаньолетто(ок. 1591–1652) — выдающийся испанский живописец и гравер. Мастер реалистического направления. Работал в Неаполе.
220
Эль Греко (Доменико Теотокопули;1541–1614) — знаменитый испанский живописец, грек по происхождению.
В богатейших коллекциях короля преобладают иностранные художники. Можно себе представить, какое впечатление произвел на Веласкеса приезд Рубенса во всем блеске его славы. Дон Диего впервые в жизни увидел живого великого художника. Глава фламандской школы хорошо знает Италию — ведь он жил там восемь лет. До него фламандцы, как и испанцы, отличались некоторой жесткостью форм. Рубенс научил их, как можно оживить изображение, смягчая контуры и омывая их мягким светом. Антверпенский художник показал, что он не забыл уроки венецианского волшебника, и, к восхищению Веласкеса, на свой лад сделал несколько копий своего любимого Тициана. Веласкесу интересно послушать и рассуждения фламандца о стиле. Ведь он так отличается от испанских художников — в нем как бы соединились Ренессанс и Контрреформация. Он любит пышность. Ему нравятся роскошные формы, богатые аксессуары. Он мастер ослепительного нагого тела, которое тщетно пытаются научиться писать испанцы. Из всех этих элементов он создает яркие, темпераментные и чувственные картины, которые поражают блеском исполнения.
Не мудрено, что Веласкес держится очень скромно в присутствии этой блистательной личности, и не исключено, что в этой скромности, о которой свидетельствует Пачеко, есть привкус горечи. Ведь Веласкес — личный живописец короля и ему обещано исключительное право изображать монарха. Но едва приехал Рубенс, как ему заказаны портреты короля, королевы, членов королевской семьи… Все теснятся вокруг него. Все восхищаются невероятной легкостью, с какой он работает, его поразительной манерой — на своих портретах он ухитряется заполнять взбаламученные небеса орлами и женскими фигурами, почти совсем нагими.