Руби
Шрифт:
– Но она такая… необученная, – простонала Дафна.
– Что вначале еще больше привлечет к ней внимание. Но ты можешь взять ее под свое крылышко, как когда-то взяла Жизель, – объяснял отец. – И научить ее всяким тонкостям, правилам, воссоздать ее… как Пигмалион Галатею. Все будут восхищаться тобой.
– Не знаю, – проговорила женщина со значительно меньшим сопротивлением. Она взглянула на меня более внимательно. – Может быть, отмытая, в приличной одежде…
– Это приличная одежда, – резко возразила я. Мне надоело, что все критиковали мое одеяние. – Ее сшила бабушка Катрин, а то, что она делала, всегда ценилось людьми на протоке.
– Не сомневаюсь, – согласилась Дафна, ее глаза были колючими и холодными. – Но это на протоке. А здесь не протока, милая. Это Новый Орлеан. Ты приехала сюда потому, что хотела жить здесь… быть со своим отцом, – перевела она взгляд на Пьера. – Так?
Я тоже взглянула на отца:
– Да. Я верю в пожелания и предсказания бабушки Катрин.
– Хорошо, но тебе придется приспособиться. – Женщина откинулась на спинку стула и некоторое время размышляла. – Это будет настоящее испытание, – добавила она. – И в общем довольно любопытное.
– Конечно, любопытное, – согласился Пьер.
– Как ты думаешь, смогу я поднять ее до такого уровня, что люди действительно не будут видеть разницы между ними? – спросила Дафна моего отца. Я не была уверена, что мне нравится ее тон. Она все еще говорила обо мне как о каком-нибудь нецивилизованном аборигене, каком-то диком животном, которое нужно приручить.
– Конечно, сможешь, дорогая. Посмотри, как ты отлично справилась с Жизель, а мы оба знаем, что ей присуща дикая струнка, не так ли? – улыбнулся Пьер.
– Да, я ухитрилась обуздать и подавить в ней эту особенность, кайенскую особенность, – презрительно проговорила Дафна.
– Я не дикарка, мадам, – выплеснула я в нее свои слова. – Моя бабушка учила меня только хорошему, мы регулярно ходили в церковь.
– Я говорю не о том, чему тебя научили, а о чем-то не зависящем от этого, о твоей наследственности, – упорствовала Дафна. – Голубая кровь Пьера и мое руководство были достаточно сильными, чтобы справиться с этим у Жизель. Если ты не будешь упираться, если действительно хочешь стать частью этой семьи, мне, возможно, удастся сделать то же самое с тобой. – Хотя позади у нее, – она обратилась к мужу, – многие годы плохого воспитания, Пьер. Не забывай об этом.
– Конечно, Дафна, – мягко согласился он. – Никто не ждет чудес немедленно. Как ты сама сказала, это испытание. – Он улыбнулся. – Я бы не стал просить, если бы не считал тебя способной добиться этого, дорогая.
Успокоенная, Дафна вновь откинулась на спинку стула. Когда она глубоко задумывалась, она поджимала губы, а ее глаза начинали сверкать. Несмотря на то что она сказала, я не могла не восхищаться ее красотой и царственными манерами. Разве было бы так уж ужасно выглядеть и вести себя подобно этой женщине? – размышляла я. И сделаться чьей-нибудь принцессой из сказки? Какая-то часть меня, которой невозможно было отказать, казалось, кричала: «Пожалуйста, пожалуйста, помоги, попытайся», а другая часть, которая чувствовала себя оскорбленной замечаниями этой женщины, дулась где-то в темных уголках моего сознания.
– Ну что ж, Бо уже знает о ней, – проговорила Дафна.
– Именно, – подхватил отец. – Конечно, я мог бы попросить его держать все это в тайне и уверен, он скорее умер бы на дуэли, чем нарушил свое обещание, но часто секреты открываются случайно, и что делать тогда? Это только обнаружит наши старые тайны.
Дафна кивнула.
– Что скажешь Жизель? – спросила она, и голос ее был каким-то печальным. – Она узнает правду обо мне, узнает, что я на самом деле ей не мать. – Она промокнула глаза светло-голубым носовым платком.
– Конечно же, ты ее настоящая мать. Она не знала никакой другой, и ты была чудесной матерью. Мы расскажем ей эту историю точно так, как я наметил. После первого потрясения она примет свою сестру и, надеюсь, поможет тебе. Ничего не изменится, кроме того, что наша жизнь будет благословенна дважды, – сказал отец и улыбнулся мне.
«Не отсюда ли и мой слепой оптимизм? – подумала я. – Не был ли мой отец таким же мечтателем?»
– Все это так, если Руби даст согласие действовать с нами заодно. Мне не хочется просить кого-то лгать, – сказал отец мне. – Но в данном случае это святая ложь, ложь, которая спасет всех от страданий. – Он перевел взгляд на Дафну.
Я на мгновение задумалась. Мне придется притворяться, по крайней мере перед Жизель, что бабушка Катрин была участницей сговора по похищению младенца. Это беспокоило меня, но затем я подумала, что бабушка бы не возражала, чтобы я сделала все возможное и осталась здесь – подальше от дедушки Джека.
– Да, – ответила я. – Согласна.
Дафна глубоко вздохнула и быстро вернула себе самообладание.
– Я скажу Нине, чтобы она приготовила одну из комнат для гостей, – проговорила она.
– О нет. Я хочу, чтобы у Руби была комната рядом с комнатой Жизель. Они будут сестрами с самого начала, – подчеркнул отец. Дафна согласно кивнула.
– Я попрошу ее сейчас же приготовить комнату. Сегодня она сможет воспользоваться одним из ночных туалетов Жизель. К счастью, – женщина впервые улыбнулась мне с некоторой теплотой, – у тебя и твоей сестры приблизительно один размер.
Она взглянула на мои ноги.
– Размер туфель, я вижу, у вас тоже вроде одинаковый.
– Однако завтра тебе придется устроить магазинный кутеж, дорогая. Ты не знаешь, как ревностно относится Жизель к своей одежде, – предупредил отец.
– Она и должна так относиться. Женщине естественно гордиться своим гардеробом и не быть такой, как некоторые студентки колледжей с совместным обучением, что делятся предметами одежды, даже трусами, с какой-нибудь соседкой по комнате.
Дама изящно поднялась со стула с высокой спинкой и слегка покачала головой, глядя на меня.
– Каким обернулся этот вечер на Марди-Гра, – посмотрела она на Пьера. – Ты уверен в том, что делаешь? Именно этого ты хочешь?
– Да, дорогая. То есть при твоем полном сотрудничестве и руководстве, – сказал Пьер, вставая. Он поцеловал жену в щеку. – Думаю, теперь я должен восполнить тебе все в двойном размере, – добавил он. Женщина посмотрела ему в глаза и слегка улыбнулась скупой улыбкой.