Рубикон
Шрифт:
– Придётся подождать, – сказал тот, отрываясь от карты, которую держал в руках. – Возле руин Харькова сейчас небезопасно. Не лето, конечно, обычные зомби помёрзли, а кто пострашнее - впали в спячку до весны, однако червовые хазары видели с неделю назад там снежных варгов и ночных ходоков, так что лучше не торопиться и не лезть на рожон. Вот здесь останови и фары погасите. С дороги, если что, уже не увидят, в такую-то метель, да и следы скоро снег прикроет. Да на поворот сразу развернитесь, что бы потом не колупаться. Вот прямо здесь!
– Я всегда считал, что вы с ними на ножах… – хмыкнул парень, выкручивая баранку и, пропустив мимо себя уазик, развернул внедорожник чуть проехав вперёд.
– С кем?
– С пшеками. Поляками, –
– А… Ну – так то да. Если уж в Хазарии пересечёмся с червями, то миром точно не разойдёмся. Особенно если они или мы с хабаром пашем. Сам понимаешь, нам, пикам – ни червы, ни бубны, ни крести не братья. Конкуренты. Но если на сармат вдруг налетим, или погань атакует, то тут законы Зоны в действо вступают. Любой ближний отряд хазар на выручку придёт и плевать – свои это или другой масти. Правда, справиться, конечно, лучше своими силами, потому как за беспокойство делиться положено. Половину, честь по чести.
– Понятно. Это мне ещё дядька рассказывал, – ответил студент, поудобнее устраиваясь в водительском кресле. – Но вот чтобы вы инфой друг с другом обменивались…
Интернациональный сленг добытчиков работающих в Украинской Зоне он понимал, в общем-то, неплохо. Саму бывшую республику СССР, в девяносто первом в одночасье ставшую незалежной, а затем через пару лет стёртую с лица Земли маго-ядерным катаклизмом, первые сталкеры, многие из которых были выходцами из этих мест, называли «Хазардом» от английского «Hazard!» – «Опасность!». Или по-другому – «Хазарией», а себя, тех, кто работал в ней официально, от окружающих Зону государств, спонсируемый каким-нибудь родом – «Хазарами». «Сарматами» же называли явных нелегалов, как своих, например, зеков, так и иностранных. Особенно залётных американцев, бонапартистов и бритов с китайцами, которые нет-нет, да и пытались закрепиться в столь хлебном местечке, благо что Османская Румыния, как и германские Балканы, пока что были похожи на решето.
Но чужаки чужаками, а сами сталкеры делили себя по мастям, то бишь по странам, которые их поддерживали, благо вокруг зоны таких было только четыре. Русские – пики или ещё «Штыки», немцы – крести, видимо в память о крестоносцах и их походах. Османы – бубны, они и на многих карточных колодах похожи, а поляки соответственно червы, что и с языком их вязалось, и имело второе значение. В более презрительном варианте – «червяки». Потому, что вели себя польские паны и их быдло нагло и заносчиво, хоть и отгребали постоянно по полной от всех остальных. За что не гнушались отвечать обидчикам различными подлостями.
– Это в Хазарии мы на ножах, – отмахнулся мужчина. – А пока по базам сидим – считай коллеги. Да и информационная сеть наша специально для того сделана. Ты, воин, просто специфики нашей не понимаешь. Сегодня они нас предупредили, завтра – мы их. Без цели и хабара – мы коллеги. Альтруизмом тут и не пахнет. Вот не дай бог, такой, как ты – в зоне загнётся, а потом восстанет! Даже тройка в Чепушиллу обернуться может, и тех же червей на лоскутки порвать, что инфу не верную дали, или умолчали о чём-то. А уж четвёрка...
– Ладно, понял, – кивнул Валентин и, повернувшись в салон, поймал немного очумелый невидящий взгляд Петра. – Что?
– Духи холодный след знают! – произнёс шаман, глядя словно бы сквозь него, покачивая пластиковой бутылью с мутной, явно алкогольной бурдой, которую держал в руках. – Камлать буду.
Валя бросил быстрый взгляд на проводника, и тот утвердительно кивнул. За безопасность отряда в Украинской зоне отвечал именно он.
– Иди! – уверенно произнёс он, разблокировав нужный замок, и чукча, подхватив лежавший рядом с ним бубен и биток, шустро выскользнул в метель.
– Господи, – пробормотал их четвёртый спутник, когда за Петром захлопнулась дверь и помахал перед лицом ладонью. – Как он может постоянно
– Да, не говори, – кивнул Валя, а затем, вздохнув, налёг локтями на руль. – Как там, в старой песне пелось? «У шамана три руки и крыло из-за плеча…» Так вот, у нашего шамана дополнительных конечностей не наблюдается, зато печень явно маджикерамо-титановая, если способна подобную дрянь без вреда для организма обрабатывать!
– Погоди… Это… Гребенщиков что ль? – задумавшись на пару мгновений спросил его собеседник, маг, совсем недавно шагнувший на ступень Аколита.
Звали его Денисом, хотя сам он просил называть себя Деном или Донни, но ни в коем случае не Денчиком. С Валентином его официально познакомили всего чуть меньше недели назад, хотя до этого момента молодые люди один раз пересекались.
Случилось это в конце осени, когда борзые доморощенные гангстеры отжали у этого парня, зарабатывавшего тогда себе на жизнь подпольными боями «Summoning Card», оказавшуюся очень необычной карту. Именно тогда Валька очень серьёзно проштрафился перед Кузьмой, сам того не желая втравив его в тёмные делишки своего дяди. Хотя тут как ещё посмотреть… По результату можно ведь сказать, что он на самом деле подставил своего родственника, решившего кинуть Дена и таким образом поправить своё материальное положение, но никак не ожидавшего нарваться на такого дерзкого паренька, как Герцог Ефимов.
И так уж получилось, что в этом вопросе Валентин оказался целиком и полностью на стороне своего друга, да ещё в итоге порвал все связи с человеком, фактически заменившим ему отца. Кто-то скажет: «Предательство! Мол: родная кровь и всё такое! И случай, в общем-то, не смертельный – Кузьма на дядьку Игоря плевал с высокой колокольни, так что проблему можно было решить по-другому!»
Можно «было бы», если бы «Володырь» не поступил как настоящая сволочь! И вопрос даже не в том, как он попытался решить проблемы Дена или в их боданиях с Кузьмой, которого Валя после принесения клятвы вполне бы мог называть своим «господином». Всё было куда как хуже. Кто знает, какая там шлея попала Игорю под хвост, но он просто исчез. Вот только перед этим позвонил Валькиной маме и наплёл ей с три короба про то, что ему там срочно необходима очень дорогая операция, а денег на неё не хватает. Вопрос жизни и смерти, и как только, так он сразу всё вернёт. Естественно, что добрая и чуткая женщина, даже не сообщив сыну, поверила родственнику-благодетелю, от которого всю жизнь видела только хорошее, и стремглав ломанулась в банк, где взяла гигантский кредит наличными под большие проценты, да ещё и имеющиеся у неё драгоценные побрякушки в ломбарде заложила.
Игорь взял деньги и был таков, полиция смогла выйти только на одного из его бывших бойцов, да и тот почти ничего не знал и был не при делах. По его словам родственничек растворился в Хазарии, а куда ему ещё деться, если он здесь полжизни провёл. Так что предположили, что, скорее всего, разжившись наличными он с отрядом решил попытать счастья у чужих берегов. Наверное, у тех же червов, в Речи Посполитой, где к таким как он, наёмникам относились лояльно и не задавали вопросов о прошлом.
И вот сейчас, сам оказавшись в Украинской Зоне, Валентин, который предпочёл скрыть случившееся от друзей и даже от Ольги, в тайне мечтал, чтобы их дорожки совершенно случайно пересеклись. Тем более, что к этому были кое-какие предпосылки, ведь когда работавшая на родФедосеевых группа «Коловраты» начала поиски информации по пропавшему Кузьме и выяснилось, что его видели на доцентской перевалочной базе «Сарай Хлебникова», у него там случился конфликт с Гробовщиком, одним из доверенных людей Володыря, который ошивался там уже какое-то время. Тот узнал Герцога Ефимова и наехал на паренька, но его отпинали старички из Хлебниковских, а затем, когда Кузьма уехал по направлению к Харькову, быстро собрался и тоже ушёл в Хазарию.