Рубин во мгле

Пулман Филип

Тремблер нашелся первым.

– Это моя вина, мисс Роза, – быстро сказал он. – Я позволил ей сделать это.

– А с тобой что стряслось? – Роза скинула плащ и вгляделась в его подбитый глаз и раненую щеку. – Что, черт возьми, происходит? Где Фред?

– Аделаида пропала, – сказал Тремблер. – Миссис Холланд заявилась вместе с каким-то ужасным верзилой и схватила ее прямо на улице. Мистер Фред и этот мальчик, Джим, погнались за ними.

– Когда?

– Несколько часов назад.

– О господи! Салли, но при чем тут опиум?

– Мне это нужно было. Теперь я все знаю о рубине,

и я должна его найти. О, Роза, я столько узнала…

Ее голос задрожал, она уткнулась в Розу и внезапно разрыдалась. Та обняла ее и осторожно усадила на стул.

– Что такое, моя девочка? Что случилось?

Ее холодные, все еще влажные руки успокоили Салли. Прошла минута, она тряхнула головой и села прямо, размазывая слезы по щекам.

– Я должна найти этот рубин. Это единственный способ, каким можно покончить со всей этой историей. Я должна это сделать…

– Подожди, – сказала Роза.

Она побежала наверх, а вернувшись, положила что-то на стол – что-то тяжелое, завернутое в носовой платок и мерцающее сквозь складки полотна.

– Глазам своим не верю, – сказал Тремблер. Салли глядела на нее в немом изумлении.

– Это Джим, – объяснила Роза. – Он – ну, ты знаешь все эти криминальные истории, которые он читает, – я полагаю, он соображает не хуже любого сыщика. Он провернул это дело некоторое время назад. Камень был спрятан в трактире, где-то в Суэлнесе, – подробностей я не помню, – но он не показывал его тебе, потому что думал – на нем лежит проклятие. Ты вообще-то знаешь, Салли, как он к тебе относится? Он тебе поклоняется. Сегодня он принес этот рубин ко мне, чтобы посоветоваться. Он боялся, что проклятие может навредить тебе. Это произошло как раз перед тем, как я ушла в театр, поэтому у меня и не было времени рассказать тебе раньше. Джим – вот кого тебе надо благодарить. Как бы то ни было… Вот он.

Салли протянула руку и развернула платок. Среди складок белизны сиял куполообразный камень величиной с верхний сустав большого пальца – кроваво-красный, как будто вобравший в себя всю багряную краску мира. Салли почувствовала, как ее голова кружится и глаза закрываются перед этим нестерпимым блеском… Она сомкнула свои пальцы вокруг камня. Рубин был твердый, маленький и холодный. Салли встала.

– Тремблер, – сказала она, – возьми кеб и езжай на Гиблую Пристань. Скажи миссис Холланд, что рубин у меня и я встречусь с ней в центре Лондонского моста через час. Все.

– Но…

– Пожалуйста, не рассуждай. Ты ведь заснул, когда я смотрела свой кошмар. Возьми кеб и сделай это.

Он наклонил голову и поплелся за пальто. Роза подпрыгнула.

– Салли, ты этого не сделаешь! Ты не должна! И какой в этом смысл?

– Я не могу тебе сейчас объяснить, Роза. Немного позже, обещаю. И тогда ты поймешь, что мне нужно было с ней встретиться.

– Но почему?

– Пожалуйста, Роза, поверь мне. Это очень важно, очень нужно, ты сейчас не поймешь… Я и сама не могла понять, пока…

Она показала на пепел и содрогнулась.

– По крайней мере позволь мне пойти с тобой, – сказала Роза. – Ты не можешь идти одна. Расскажешь мне по пути.

– Нет. Я хочу встретиться с ней наедине. Тремблер, ты не должен являться туда с ней. Просто пришли ее.

Он виновато взглянул на нее, кивнул и вышел.

– Хорошо, – согласилась Роза, – я позволю тебе пойти на мост одной, но до моста я тебя все-таки провожу. Мне кажется, ты спятила, Салли.

– Ты не знаешь… – начала было Салли, но только тряхнула головой. – Ну, ладно. Пусть так. Но ты должна пообещать, что позволишь мне встретиться с ней наедине и ни во что не вмешиваться, что бы ни случилось.

Роза кивнула.

– Хорошо, – ответила она. – Я проголодалась. Съем сэндвич по дороге.

Она отрезала кусочек хлеба, быстро намазала маслом и джемом и, вооружившись им, сказала:

– Теперь я готова ко всему. Я промокла до нитки! Ты сумасшедшая, Локхарт. Ты психическая. Лунатик. Пошли, дорога длинная.

Салли слышала, как городские часы пробили половину: половина второго. Она медленно прохаживалась взад и вперед, не обращая внимания на редких пешеходов и еще более редкие кебы или пролетки. Один раз рядом с ней остановился полицейский и спросил, все ли с ней в порядке, очевидно приняв ее за одну из тех бедняг, что решают все свои проблемы прыжком в реку, но она лучезарно улыбнулась и заверила полицейского в полном своем благополучии.

Прошла еще четверть часа. Кеб подкатил к стоянке на северном конце моста, но из него никто не вышел. Кучер закутался поплотнее в пальто и задремал в ожидании пассажиров. Под ней спокойно текла река; прилив поднимался, и Салли видела, как он раскачивал лодки, привязанные к берегу, с мерцающими на них якорными огоньками. Один раз она слышала пыхтение полицейского катера, двигавшегося от моста Саутуорк. Она видела, как он приплыл и исчез у нее под ногами, пересекла мост, чтобы посмотреть, как он выйдет с другой стороны и двинется дальше, медленно проплывая мимо темной громады Тауэра, чтобы исчезнуть справа за изгибом реки. Она гадала, не Уоппинг ли эта куча сгрудившихся строений на левом берегу, а если Уоппинг, которая из этих черных верфей соседствует с гостиницей миссис Холланд.

Время шло, она стала замерзать. Часы снова пробили.

И тут из-под газового фонаря в северном конце моста возникла фигура – приземистая, кряжистая фигура в черном.

Салли выпрямилась, и зевок умер в ее горле, так и не родившись. Она отступила от парапета и встала на середине мостовой, чтобы ее увидели; фигура двинулась к ней. Это была миссис Холланд; Салли хорошо ее видела. Даже на расстоянии глаза старухи яростно сверкали. Она двигалась сквозь тень и свет фонарей, слегка прихрамывая, задыхаясь, но ни на секунду не замедляя шага.

Она остановилась в пяти шагах от Салли. Шляпа, надвинутая на лицо, позволяла видеть только рот и подбородок. Губы ее непрерывно двигались, челюсть ходила ходуном, как будто она что-то жевала и не могла прожевать, а глаза сверкали в темноте.

– Ну, детка? – наконец произнесла она.

– Вы убили моего отца.

Рот миссис Холланд слегка приоткрылся, явив полную пасть зубов. Острый кожистый язык медленно прошелся по ним и спрятался.

– Полагаю, – сказала она, – у вас нет оснований выдвигать такие обвинения, милочка.