Рубиновое кольцо

Лоуэлл Элизабет

– Прошу прощения? – не поняла слова Уокера Фейт.

– Старая южная традиция, вроде пирога с орехом пекан. Ты имеешь дело с семейством алчных и хищных людей…

– Хищных? – прервала она его.

– Конечно. Существует легенда, что Монтегю хоронили драгоценности в одном болоте с людьми, которые задавали слишком много вопросов. В болотах Южной Каролины бродит много призраков. В той компании есть и несколько призраков Монтегю. Говорят, на чердаке их замка замуровано несколько скелетов.

– Откуда ты знаешь об этих легендах? –

спросила она.

– Я родился в трех милях от Руби-Байю и жил там до шестнадцати лет, а потом уехал на Запад, в Техас.

– Так ты знаешь Монтегю? – в один голос спросили Арчер и Фейт.

Уокер улыбнулся:

– Раб обязан знать господина.

– Не могу себе представить, как ты низко кланяешься, – фыркнула Фейт.

– Потому что этого никогда не было. Знаешь, почему я работаю на твоего брата? Он не считает, что целовать задницу хозяина входит в обязанности его работника.

– Тем не менее, должно быть, приятно, – мягко заметил Арчер.

– Значит, мне никогда не стать исполнительным директором «Донован интернэшнл».

Хотя Уокер говорил спокойно, Фейт почувствовала в его словах непроизвольный вызов. Вызов человека, который даже не закончил школу, людям с университетскими дипломами.

Тем не менее это он им сейчас преподавал урок.

Арчер снова повернулся к микроскопу.

– Миллион долларов за тринадцать плохо ограненных рубинов – это хорошая цена.

– За четырнадцать, если считать тот рубин, который Фейт получит в качестве гонорара.

– Ее гонорар будет лежать дома в сейфе, – сказал Арчер.

Фейт принялась было спорить, но потом поняла, что это бесполезно. Домашний сейф такой же, как и у нее в магазине. Даже лучше. Система электронной безопасности, к которой приложил руку Кайл, была совершеннее мастерства грабителей двадцать первого века.

– Значит, ты везешь тринадцать рубинов в ожерелье, – продолжал Арчер. – Миллион – все-таки большие деньги.

– Да, я был уверен, что ты так скажешь. – Уокер вернулся к столу и открыл другую маленькую коробку. – Для твоего спокойствия хочу показать, какие прекрасные и редкие рубины Монтегю. Сравни их с некоторыми образцами необработанных камней, которые добывают в шахтах во всем мире.

Фейт и Арчер смотрели на «гальку», которую Уокер разложил на столе. Камни были разных размеров: от похожих на сырое кукурузное зернышко до напоминающих дикое яблоко. Цвет – все вариации красного: темно-красный, глубокий розовый, красновато-коричневый, красновато-оранжевый, красновато-синий, красновато-фиолетовый… Некоторые камни были прозрачные. Но большинство из них нет.

Уокер увидел разочарование на лицах Фейт и Арчера и слегка улыбнулся.

– Рубины зарождаются как кристаллические образования, – сказала Фейт, подталкивая «гальку» кончиком пальца. – Почему одни из них круглые, а у других острые края?

Уокер удивленно посмотрел на нее.

Фейт ответила таким же взглядом, давая тем самым понять, что ему нечего удивляться. Она, в конце концов, из семьи Донованов.

– Трудно сказать почему, но круглая форма для рубина более характерна, – сказал Уокер. – Многие из известных шахт Бирмы – чуть больше дырки в сортире. Ее копают в джунглях до основного слоя гравия. Эти шахтеры все еще живут в каменном веке. Тощие парни с едва прикрытой задницей роют яму, в которой может уместиться только один человек и ведро на веревке.

Арчер поморщился. Он не любил тесноту.

– Бедняга на дне ямы обычно стоит по колено в грязной воде, – продолжал Уокер. – Час от часу в джунглях усиливается жара, спекается все живое. Яма роется на такую глубину, где уже могут находиться драгоценные камни или где произошел последний обвал. Кстати, обвал может произойти в тот момент, когда там работает шахтер.

Фейт дотронулась до пакета, в котором горел холодный темно-красный уголек – результат риска и тяжелого труда безвестного человека. Она снова посмотрела на необработанные рубины разных оттенков, которые лежали перед ней.

– Есть среди них какой-нибудь из Бирмы?

– Нет. Но вот эти, – Уокер указал на круглые, как галька, камни, – очень похожи. – Он подвинул к себе более темные рубины и положил их на ладонь. Кое-какие камешки были с оттенком коричневого цвета. – Эти обычно называют сиамскими.

– Что за камни? – спросила Фейт.

Она нагнулась, чтобы рассмотреть рубины поближе, и ее волосы скользнули по подбородку Уокера. Он втянул носом воздух и ощутил тонкий аромат гардений, словно окунулся в ленивую атмосферу южной ночи. Он почувствовал замирание сердца. Светлые волосы Фейт мерцали около изящного изгиба шеи. Уокер медленно выдохнул, и от его дыхания прекрасные золотые пряди заколебались.

Уокер закрыл глаза и почувствовал дрожь от аромата, который от нее исходил, от изящества ее тела и движений.

– Эти рубины обычно называют сиамскими, – сказал Уокер, и его голос прозвучал почти резко. – Так обычно говорят о низкосортных камнях.

– Они слишком темные, – заметил Арчер. – Мало красного цвета.

– Потому что слишком много железа, – рассеянно заметил Уокер, потому что наблюдал, как пульсирует вена под нежной кожей у основания шеи Фейт. Пульс был частым, словно она догадалась о его мыслях.

– Как это? – спросил Арчер.

– Все сапфиры и рубины созданы на одной и той же основе – корунда, – объяснил Уокер, заставив себя переключить все внимание на босса. – Чистый корунд бесцветен, как хороший алмаз. Добавь примесей – и сапфир приобретает все цвета радуги, кроме красного. Если будет красным, то будет называться рубином. Понятно?

Арчер кивнул.

– Свой цвет в то время, когда кристалл формируется, рубин получает от незначительного количества примеси хрома, – продолжал Уокер. – Синий цвет в сапфире идет от титана и железа. Другие цвета сапфира…