Рубиновый рыцарь
Шрифт:
— Вот дверь в эту комнату, — сказал граф, доставая еще один ключ. Он отпер замок и распахнул дверь. Запах крови и зловоние распадающейся плоти ударило из темного проема.
Граф поднял факел, и Спархок сразу понял, почему эта комната внушала такой ужас. Посреди нее на запачканном кровью полу стояла дыба и устрашающего вида крюки свисали со стен. Он вздрогнул, увидев, что со многих обагренных кровью крюков свисают полуразложившиеся куски плоти. Тут же на стене висели отвратительные орудия пыток, ножи, клещи, зубцы с почерневшими
— На это уйдет время, — сказала Сефрения, — но мы должны закончить к утру. Кьюрик, возьми факел и держи его как можно выше. Спархок держи копье наготове — что-нибудь может попытаться помешать нам, — она взяла Бевьера за руку и подвела ближе к двери. — Ну вот, Бевьер, — сказала она ему, — проснись.
Бевьер открыл глаза, заморгал и с удивлением огляделся вокруг.
— Что это за место? — спросил он.
— Ты здесь для того, чтобы смотреть, а не говорить, — ответила Сефрения, и заговорила по-стирикски, быстро двигая пальцами в воздухе перед собой. Потом указала на факел и выпустила заклинание.
Сначала, казалось, ничего не произошло, но немного спустя, Спархок, приглядевшись увидел смутно различимое движение рядом с дыбой. Призрачная фигура постепенно приобретала более весомые очертания, а когда факел внезапно полыхнул ярким белым пламенем, стала видна совсем отчетливо. Это была женщина, и он узнал ее лицо. Это была та пелозианка, вышедшая ночью из земохского дома в Чиреллосе, и в то же время суккуб, возникший над кроватью Бевьера этой ночью. Женщина была обнажена, на лице отражалось ликование. В одной руке она сжимала нож, в другой крюк. Постепенно начала появляться другая фигура — человека, притянутого ремнями к дыбе. Это оказалась крепостная, девочка, судя по одежде, на лице ее застыла маска ужаса и она тщетно пыталась освободиться от стягивающих ее ремней.
Женщина с ножом начала медленно срезать одежду со своей жертвы. Полностью обнажив крепостную, сестра графа занялась ее телом, все время бормоча что-то на чужеземном стирикском диалекте. Девочка пронзительно кричала, а кровавое ликование на лице женщины застыло отвратительной ухмылкой. Спархок с содроганием заметил, что ее зубы заточены до остроты стального клинка. Не в силах больше смотреть, он отвернулся и увидел лицо Бевьера. Арсианец застывшими от ужаса глазами смотрел на Белину, жадно поглощающую сочащуюся кровью плоть несчастной жертвы.
Наконец она покончила с этим, кровь стекала из уголков ее рта и все тело было в алых брызгах.
Затем образы сменились — на этот раз жертвой Белины был мужчина. Он корчился от боли, подвешенный на одном из крюков на стене, а Белина медленно отрезала куски его плоти и жадно поглощала их.
Череда картин, одна ужаснее и отвратительнее другой, продолжалась. Бевьер зарыдал и пытался закрыть глаза руками.
— Нет, — резко сказала Сефрения, отбрасывая его руки, — ты должен видеть все это.
Ужас все продолжался и продолжался, под ножом Белины оказывалась одна жертва за другой. Самым ужасным зрелищем были дети. Спархок не мог вынести его и отворачивался.
Наконец, после вечности крови и агонии все было кончено. Сефрения пристально посмотрела в лицо Бевьера.
— Ты узнаешь меня, сэр Рыцарь? — спросила она его.
— Конечно, — проговорил он сквозь рыдания. — Пожалуйста, леди Сефрения, не надо больше, умоляю вас.
— А вот этого человека? — она указала на Спархока.
— Это сэр Спархок из Ордена Пандиона, мой брат-рыцарь.
— А его?
— Это Кьюрик, оруженосец сэра Спархока.
— А этого человека?
— Граф Гэзек, владелец этого несчастного дома.
— А его? — Сефрения указала на Оккуду.
— Это слуга графа, хороший честный человек.
— Ты все еще намереваешься освободить сестру графа?
— Освободить ее? Никогда! Это просто сумасшествие. Эту дьяволицу ждет самая глубокая яма в аду.
— Сработало, — облегченно сказала Сефрения Спархоку.
— Простите, моя госпожа, — сказал Оккуда дрожащим голосом, — можем ли мы теперь уйти из этого ужасного места?
— Мы еще не закончили. Теперь мы приступаем к самой опасной части. Кьюрик, ты с факелом ступай к дальней стене комнаты и ты, Спархок иди туда же и будь готов ко всему.
Спархок и Кьюрик медленно и осторожно плечом к плечу пошли к противоположной стене, там, в нише, они увидели небольшого каменного идола. Фигура была гротескно уродлива и имела совершенно отвратительную морду.
— Что это? — проговорил Спархок.
— Это Азеш, — ответила Сефрения.
— Он что, действительно такой?
— Приблизительно, хотя весь ужас его не может передать ни один человек.
Воздух перед идолом заколебался и между образом Азеша и Спархоком встала высокая худая фигура в черном балахоне с капюшоном. Зеленый свет из-под капюшона с каждым мгновением становился все ярче и ярче.
— Не смотри на его лицо, — предупредила Сефрения. — Спархок, передвинь левую руку по древку копья, пока не подберешься к наконечнику.
Спархок смутно понял, о чем идет речь, и, когда его ладонь почувствовала стальной холод наконечника, его снова окатило волной небывалой мощи, исходящей из колец.
Ищейка пронзительно взвизгнул и отшатнулся. Зеленое сияние задрожало и начало меркнуть. Шаг за шагом Спархок начал наступать на колеблющуюся фигуру в черном, держа копье перед собой. Демон снова пронзительно завизжал и растворился в воздухе.
— Уничтожь идола, Спархок! — приказала Сефрения.
Все еще держа копье перед собой, он потянулся свободной рукой и взял статуэтку из ниши. Идол казался очень тяжелым и горячим. Спархок поднял его над головой и с силой бросил об пол. Идол разлетелся на сотни мелких частиц.