Рублевка: Player’s handbook
Шрифт:
Есть еще частные охранные структуры. Формально они никакой властью не обладают на Рублевке. Телохранители любого олигарха при столкновении с ФСО должны безусловно уступить — сойти с дороги, сдаться, сложить оружие, позволить арестовать клиента. И так бывало: государственные силовые структуры клали лицом на землю и охрану Березовского, и охрану Гусинского. И телохранители Ходорковского не препятствовали аресту шефа.
Но не все же отношения формальны. И на Рублевке принято охрану себе набирать из государственных структур. Не потому что там люди лучше обучены. Не потому, что нельзя вымуштровать телохранителей под руководством лучших американских или израильских специалистов. Но именно ради неформальных связей: чтобы государственные охранники по старой дружбе подсказали частным, как лучше разъехаться. Чтобы закрыли
Формально нет никого на Рублевке сильнее главы государства с его ФСО. Но на самом деле лишь на миг пролета кортежа замирают почтительно другие силовые структуры. А пролетел кортеж, можно и шалить, как несносные дети, стоит лишь отвернуться родителям.
И охрана государственная видит, насколько меньше у частной обязательств и больше денег. Потому время от времени появляются у частных охранных предприятий от государственной ФСО документы и другой компромат на первых лиц государства. Пленки, говорят, продают за пару миллионов долларов заинтересованным людям, но не публикуют, а прячут до поры — на случай то ли опалы, то ли заговора.
14. Кроме охраны, самой простой и самой понятной реликвией на Рублевке является одежда. Но не какая попало, а одежда-пароль, одежда-пропуск. Дело даже не в том, чтобы модная, и не в том, чтобы дорогая. Дело в том, чтобы наметанный глаз рублевского жителя с первого взгляда признавал по ней своего. Бог знает, по каким приметам.
Между пятницей и субботой бедные девушки из провинции толпятся у входа в ночные клубы, потому что фейс-контроль не пускает их внутрь. Цель этих девушек проста — прорваться. Прорваться случайно, воспользовавшись замешательством охраны, затесавшись в большую компанию, — как угодно. А там, внутри, прельстить серьезного мужчину своей безусловной доступностью. Поехать с ним, куда скажет. На следующее утро надо же ему будет как-то избавиться от случайной провинциалки, выпроводить ее без грубости из квартиры, специально предназначенной для свиданий, или из загородного дома, или из гостиничного номера. И чтобы не выглядеть совсем уж мерзавцем, предложить: «Пойдем купим тебе платье». Этого-то девушка и ждет, потому что случайный любовник не только заплатит за платье, но и выберет. И так, чтобы оно стало пропуском на вечеринки. Чтобы через неделю фейс-контроль уже без проблем пропускал бедняжечку, а она проходила бы в клуб, находила нового мужчину, соблазняла доступностью, ехала, куда скажет, а наутро получала бы подарок — и так неделя за неделей собирала бы реликвии, каждая из которых делает ее сильнее. Часами напролет рублевский обыватель и особенно рублевская обывательница способны обсуждать одежду. Потому только, что многие предметы здесь сродни священным реликвиям. Все эти туфельки Manolo Blahnik, все эти сумки Birkin, все эти «шопарики» (то есть ювелирные изделия компании Chopard) суть то же самое, что волшебные доспехи и заколдованные мечи в «Моровинде» — их надо собирать и накапливать.
Точно так же долго, как простые обыватели на Рублевке способны разговаривать об одежде, люди посерьезнее способны разговаривать о своем пренебрежении к одежде.
Вот ресторан «Веранда у дачи». 2004 год. Несколько уже месяцев олигарх и владелец компании ЮКОС Михаил Ходорковский сидит в тюрьме. А мы сидим за столиком с адвокатом Ходорковского Антоном Дрелем, и Антон обстоятельно рассказывает мне историю про то, как Ходорковский выкидывал смокинг.
Эта история, скорее всего, недостоверна, скорее всего, байка, неизвестно кем, когда и зачем придуманная. Но Антон рассказывает ее, потому что…
Потому что однажды Ходорковский, дескать, был приглашен на прием к английской королеве. Это мифологема такая. Еще с советских времен. «На прием к английской королеве» — это высшая степень мирового признания, которой может добиться советский человек. Гагарин был приглашен на прием к английской королеве. Первый человек в космосе. А потом Ходорковский был приглашен — значит, он почти Гагарин, почти первый и почти в космосе. Для похода на прием к английской королеве, дескать, не хватало Ходорковскому только смокинга. Он купил смокинг, посетил Ее Величество, а вернувшись из дворца в гостиницу, немедленно смокинг снял и выбросил в мусорную корзину. На том основании, что предпочитает ходить в джинсах и свитере и уж смокинг-то ему точно никогда в жизни не понадобится, а если понадобится, так новый купит.
Выкинул смокинг в мусорную корзину, уехал в аэропорт и улетел из Англии.
А потом, рассказывает Антон Дрель, гостиничная обнаружила в мусорной корзине президентского люкса новенький смокинг. Сдала, дескать, в химчистку, отутюжила, упаковала в конверт и заказной почтой отправила Ходорковскому в Москву.
А он, дескать, вскрыл конверт, обнаружил смокинг и выкинул в мусорную корзину уже дома. Но и домашняя прислуга, обнаружив в мусорном ведре совершенно новый смокинг, подумала, что Михаил Борисович случайно его выкинул, снесла в химчистку, отутюжила и повесила в шкаф.
И так, дескать, все не мог Ходорковский выкинуть смокинг. Все возвращался он, как в старинном анекдоте к австралийскому аборигену возвращался тщетно и неоднократно выброшенный бумеранг.
Антон рассказывал. Я жевал суши, смотрел на Антона и не пытался возражать. Фактологически история малоправдоподобная: скорее всего, и Ходорковский не стал бы выбрасывать новую вещь, и уж гостиничная прислуга не стала бы высылать постояльцу что бы то ни было, выброшенное оным в мусорное ведро. Но Антон рассказывал, а я сидел и кивал.
Мы оба понимали: история не про то, как Ходорковский выкидывал смокинг, а про то, что Ходорковскому не нужны реликвии — не тот уровень. И в этом никаких сомнений. С этим я согласен.
15. Главная же реликвия у рублевского обывателя — дом. Понятно, что дом на Рублевке должен быть как-то по-особенному устроен. Но как — неизвестно. Нет никакого рецепта, чтобы дом на Рублевке делал хозяина сильнее.
Чаще наоборот. Рублевские дома отталкивают, создают хозяину дурную репутацию. Вот доктор Анри, например, работает в Жуковской клинике, лечит людей: днем — богатых за деньги, ночью — бедных бесплатно. Всех этих бабушек, с незапамятных времен живущих в покосившихся домиках вдоль дороги и не понимающих, что только домик их мешает участку стоить миллионы долларов. Или понимающих, но все равно не продающих миллионного участка: кто по сентиментальным соображениям, потому что тут родина и зарыта под яблоней плацента родившегося в этой избушке и сгинувшего на афганской войне сына, а кто из страха, потому что множество совершалось мошеннических сделок с этой землей и множество раз обманывали наивных аборигенов черные нотариусы. Так и живут: торгуют колотыми дровами, лечатся по ночам у доктора Анри.
Главный врач намекает доктору, что, дескать, догадывается о его ночной филантропии. Поосторожнее, дескать, с филантропией, богатый пациент вряд ли ведь захочет лечиться в тех же кабинетах и теми же инструментами, которыми пользуют по ночам бедняков.
«Понимаю, — говорит главврач, — клятва Гиппократа. Но поосторожней все-таки». А сам надеется, что постепенно остепенится доктор, обзаведется частной практикой, бросит вредное для медицинского бизнеса хождение в народ. Да так и случается. Постепенно сдруживается доктор Анри с богатыми дневными пациентами, настолько, что однажды получает от одного из них приглашение на именины. И едет по указанному адресу.
А там — что за чудо: дома нет, а стоит православная церковь. Доктор звонит имениннику, говорит, что заблудился. Но нет, не заблудился: церковь — это и есть дом, въезжай, доктор. Ворота открываются, доктор въезжает в церковь прямо на машине и не знает, то ли лоб крестить, то ли машину парковать.
А хозяин ведет доктора в надвратную часовню и показывает мощи. Говорит, святого князя Владимира. Говорит, специально отрядил экспедицию профессиональных археологов из головного института Академии наук — искать. Те нашли и даже дали официальный сертификат подлинности из своего научно-исследовательского института, что останки именно князя Владимира, мумифицированные неизвестным науке способом (то есть чудо). И вот лежат теперь мощи в золотой раке, и доктор не знает, прикладываться ли. Из вежливости прикладывается.