Ручная кладь
Шрифт:
В ней было столько сил, энергии, неподдельного энтузиазма. Ольга пыталась понять: куда все это делось. Когда эта красивая, спортивная и умная девушка превратилась в толстого, ленивого и жадного потребителя? Они не были близкими подругами, и Ольга пропустила этот роковой момент. После окончания института они редко виделись, время от времени перезваниваясь. Марина жаловалась на начальство, маленькую зарплату, неинтересную работу. Наконец, став начальником лаборатории, Ольга позвала ее к себе. Только она не узнавала в этой женщине свою бывшую однокурсницу. Все интересы
«Как это глупо, – подумала Ольга,- неужели она считает, что какие-то камушки могут ее украсить?» Ольга не пользовалась косметикой и не носила ювелирных украшений. По возможности, она вела здоровый образ жизни, полагая, что самое лучшее украшение – это здоровье. Да и красоваться на работе Ольге было не перед кем. Лабораторию патанатомии ни пациенты, ни врачи посещать не любили. Только крысы из расположенного по соседству пищеблока частенько захаживали к ним в гости.
Беря Марину на работу, Ольга надеялась, что талантливая однокурсница станет надежным помощником, легко освоив непростые вопросы диагностики. Марину микроскопия не заинтересовала. Она иногда помогала лаборанткам, но в основном пила кофе или курила.
Ольга тяжело вздохнула, посмотрела на стопки планшетов, ожидающих ее заключения, заварила себе кофе и приступила к работе. Сверху лежали стекла, которые она смотрела вчера до позднего вечера.
Ольга взглянула на свое заключение. Семилетнюю Оксану с диагнозом «саркома Юинга» врачи из маленького провинциального городка отправили лечиться в Москву. В московском специализированном онкологическом центре девочку лечить отказались. Онкологи написали, что не видят злокачественной опухоли. Окрыленная доброй вестью, мама Оксаны принесла препараты Ольге на пересмотр. Вчера счастливой женщине Ольга испортила настроение, подтвердив первоначальный диагноз. Растерянная мать семилетнего ребенка, не зная кому верить, рыдала в трубку. Ольга пообещала найти для Оксаны клинику, объясняла важность не тянуть с лечением. Подобные разговоры с родителями выматывали Ольгу значительно больше чем сама работа. Ставя диагнозы детям, Ольга очень боялась ошибиться, зная всю серьезность заболевания, опасность лечения и чувствуя ответственность за жизнь маленького человечка.
Вот и сейчас, договорившись с врачами детской больницы о госпитализации девочки, Ольга не могла заставить себя переключиться на другого пациента и продолжала смотреть в микроскоп, даже несмотря на уверенность в своей правоте.
Ругая сотрудников, плохо приготовивших гистологические стекла, она внимательно всматривалась в окуляр, как вдруг холодные руки обняли ее за плечи. Ольга вздрогнула и обернулась. Мужчина, улыбаясь, расцеловал ее.
– Как ты меня напугал, – сказала Ольга полушепотом. – Сережа, я же просила тебя не приходить ко мне на работу!
Ольга встала и посмотрела на дверь.
– Я скучал! – прошептал Сергей, обнимая и целуя ее.
Ольга вырвалась из сжимающих ее рук, подошла к двери и закрыла на замок.
Мужчина сел на кресло и
– Это что?
– Юинг у семилетней девочки. Представляешь, неизвестный провинциальный доктор правильно поставил такой сложный диагноз! И мне будут говорить, что в России нет хороших врачей? Каждый раз, когда читаю подобные заключения, я переполняюсь гордостью за нашу медицину.
Мужчина нервно поерзал на стуле. Обсуждать проблемы отечественного здравоохранения ему явно не хотелось. Немного помявшись, он тихо спросил:
– Ты мои стекла уже смотрела?
– Да, – тоже тихо ответила Ольга.
– Что там?
Ольга замерла на месте и, стараясь придать речи официальный оттенок, сказала:
– Сережа, я передала заключение врачу. Сходи, тебя все расскажут.
Мужчина подошел и обнял ее.
– Оля, пожалуйста. Я хочу узнать от тебя.
– Аденокарцинома, – поджав и без того тонкие губы прошептала Ольга.
Сергей посмотрел на нее затравлено, словно загнанный в угол зверек.
– Злая?
– Очень-очень.
Стараясь придать словам больше уверенности, Ольга несколько раз кивнула головой, ударяясь лбом о вздрагивающую от ударов сердца грудную клетку Сергея.
Мужчина разжал руки и плюхнулся в стоящее рядом кресло.
– Сколько мне осталось? – чуть слышно спросил он.
Ольга подошла к столу, где лежали планшеты со стеклами, и передвинула их в сторону.
– Если не будешь оперироваться – полгода, год максимум.
Мужчина побледнел и испуганно посмотрел на Ольгу.
– Зачем ты купил ей серьги? – неожиданно спросила она.
– Уже похвасталась?
– Конечно, с утра всему отделению.
Сергей посмотрел на пол и поковырял носком ботинка вздувшийся линолеум.
– Я плохой муж. Живу с ней, люблю тебя, изменяю, вру.
Он затих, пытаясь расправить пузырь под линолеумом ногами, потом грустно добавил:
– Она очень просила, а я устал с ней бороться.
Ольга скрестила руки на груди и поджала губы.
– Почему ты не хочешь сказать ей правду? – спросила она.
Сергей поднял голову и жалобно посмотрел:
– Про нас?
– Про опухоль.
Выражение лица Сергея изменилось сначала на удивление, а затем на грусть.
– Ей это не интересно, – спокойно произнес он.
Он замолчал, уставившись в пол. Кабинет погрузился в напряженную тишину, пока на столе раздраженно не зазвенел телефон.
– Хочешь, я договорюсь с хирургом? – спросила Ольга.
– Они вырежут мне желудок?
– Да, если еще не поздно.
– И сколько у меня шансов? – спросил Сергей, не поднимая головы.
– Пятнадцать процентов, если все удалят и будешь делать химию.
– Не густо. Я подумаю, – ответил мужчина несколько резким тоном.
Телефон снова разразился дребезжащей дрелью.
– Сергей, сходи к врачу, мне нужно поработать, люди ответы ждут, – сказала Ольга, словно оправдываясь.
– Я тебе мешаю? – удивленно спросил он, нехотя поднялся и медленно пошел к выходу.
– Подожди.