Руфь

Гаскелл Элизабет

Руфь стояла у низкого полукруглого окна и глядела на улицу. Большие облака самых причудливых форм то и дело застилали луну, проносясь по голубому небу так быстро, словно их подгонял бурный ветер. Они двигались в том же направлении, в котором Руфь пыталась убежать несколько минут тому назад. Скоро они пройдут там, где безмятежно спит, а может быть, с беспокойством думает о ней он — ее свет, ее жизнь. Руфь пребывала в растрепанных чувствах. Ветер рвал в клочья облака. Если бы и она, как эти облака, могла перейти за черту горизонта в эту ночь,

то сумела бы догнать свое счастье.

Мистер Бенсон, глядя на Руфь, отчасти понимал, что происходит у нее в душе. Он видел, как жадно она смотрит на вольный, широкий небесный простор, и опасался, что озерные воды, еще недавно манившие Руфь своей колдовской музыкой, снова соблазняют ее совершить непоправимое.

Он подозвал Руфь, мысленно моля Бога ниспослать силу своему слабому голосу.

— Моя дорогая юная леди, мне о многом нужно поговорить с вами, а Бог отнял у меня силы именно в ту минуту, когда они мне всего нужнее. Именем Господа умоляю вас: подождите здесь только до завтрашнего утра.

Он взглянул на нее. Лицо девушки оставалось неподвижно, она молчала. Она не могла отложить до завтра свою надежду, свое счастье, свою свободу.

— Умилосердись надо мной, Господи! — произнес он с отчаянием. — Мои слова не трогают ее!

Не выпуская ее руки, мистер Бенсон опустился на подушки. Он был прав, его слова не затрагивали никакой струны в сердце Руфи. Там бушевал демон бури, это он внушал ей мысль, что она отвергнута людьми, и овладевший ею демон богохульно отрицал Божие милосердие.

— Что же должен я сделать, Боже? — вопросил мистер Бенсон.

Он думал об умиротворяющем влиянии веры, которое всегда смягчало его собственное сердце, но сейчас оказывалось бессильным. И тут он словно бы услышал некую тихую подсказку и произнес:

— Именем вашей матери, жива ли она или умерла, заклинаю вас остаться здесь до тех пор, когда я буду в силах поговорить с вами!

Руфь с громким рыданием бросилась на колени перед диваном. Мистер Бенсон понял, что сумел коснуться нежной струны ее сердца, и теперь молчал, не решаясь заговорить снова. Наконец он сказал:

— Я знаю, что вы не уйдете, вы не можете уйти — ради нее. Ведь не уйдете, правда?

— Правда, — прошептала Руфь, чувствуя внутри какую-то страшную пустоту.

Она отказалась от возможности покончить со всем разом и ощутила теперь спокойствие безнадежности.

— А теперь сделайте, что я вам скажу, — продолжал мистер Бенсон.

Он старался говорить кротко, но голос его принял тон человека, нашедшего способ властвовать над духами.

Он кликнул миссис Хьюз, которая сидела в лавочке, рядом с его комнатой, и спросил:

— У вас есть спальня, где раньше спала ваша дочь, не правда ли? Надеюсь, вы не откажете мне в услуге. Вы меня очень обяжете, если позволите этой молодой леди провести там сегодняшнюю ночь. Пожалуйста, отведите ее туда прямо сейчас. Идите, моя милая, и помните: я полагаюсь на ваше обещание не уходить отсюда, пока я не буду в силах поговорить с вами.

Мистер Бенсон не мог заснуть всю ночь, хотя боль поутихла. Образы будущего мелькали перед ним, словно в лихорадочном бреду, — в самых причудливых и разнообразных формах: он встречался с Руфью в различных местах, говорил ей то, что, по его мнению, могло ее тронуть, подвигнуть к раскаянию и возвратить на путь добродетели. Под утро он уснул, но те же мысли преследовали его и во сне. Он говорил, но голос его был еле слышен, и потому Руфь убегала от него, устремляясь к глубокому черному озеру.

Однако Господь не оставил их.

Мистера Бенсона внезапно разбудил стук в дверь, который показался ему повторением чего-то только что слышанного во сне.

Это была миссис Хьюз. Как только он откликнулся, она вошла в комнату:

— Извините, сэр, но мне кажется, сэр, что молодая леди очень больна. Не потрудитесь ли вы пойти посмотреть на нее?

— Что же с ней? — спросил он с испугом.

— Она лежит не шевелясь, сэр, но мне кажется, что она умирает.

— Идите, я сейчас приду! — ответил он с замирающим сердцем.

Через несколько минут он уже стоял рядом с миссис Хьюз у постели Руфи. Девушка лежала неподвижно, как мертвая, с закрытыми глазами. Бледное лицо ее выражало глубокое страдание. Она ничего не отвечала на вопросы, хотя попыталась что-то выговорить. Руфь была одета так же, как днем, только без шляпки, несмотря на то что на маленьком комоде лежала ночная сорочка, приготовленная с вечера заботливой миссис Хьюз. Мистер Бенсон взял больную за руку и нащупал слабый и неровный пульс. Когда он отпустил руку, та тяжело упала на постель, как будто девушка уже умерла.

— Давали ли вы ей что-нибудь поесть? — спросил он с беспокойством у миссис Хьюз.

— О да, я предлагала ей все, что было лучшего в доме, но бедняжка только покачала головкой и попросила воды. Я все же принесла ей молока, и она немножко отпила, чтобы не показаться грубой и капризной. — И миссис Хьюз расплакалась.

— По каким дням приезжает сюда доктор?

— Он бывает здесь чуть ли не ежедневно, ведь гостиница полным-полна.

— Я схожу за ним. А вы, пожалуйста, разденьте ее и уложите в постель. Отворите окно и впустите немного воздуха. Если у нее ноги похолодеют, то приставьте к ним горячие кувшины.

И мистер Бенсон, и миссис Хьюз были так добры, что никому из них в голову не пришло пожалеть о необходимости заботиться о бедной девушке. Напротив, миссис Хьюз говорила, что это благословение Божие.

Не действует по принужденью милость; Как теплый дождь, она спадает с неба На землю и вдвойне благословенна: Тем, кто дает и кто берет ее [7] .

ГЛАВА X

Записка и ответ на нее

7

У. Шекспир. «Венецианский купец». Перевод Т.Л. Щепкиной-Куперник.