Рухнувшая с небес
Шрифт:
— Ах, нет! — возразила Вероника, — перед соседями будет неудобно. Пойдем, Эля, погуляем!
Только здесь Эля Погодина рассказала подруге про звонок Милы, Вероника обрадовалась возможности покинуть квартиру и быстро собралась. Перспектива услышать под балконом Замятина или, как скорее всего случится, заказанный им квартет, ее не прельщала.
Они вышли на улицу, где вовсю светило щедрое солнце, проникая тонкими лучиками тепла в каждую человеческую душу. Эля отметила сегодняшнюю благодать, а Вероника почувствовала новый прилив сил. На этот раз ее волновал не дамский угодник Максим Замятин, а, как ни странно, погибшая актриса. Вероника чувствовала незримую, пока необъяснимую связь между ней и собой, и от этого чувства у нее оставался неприятный осадок.
А еще у нее не выходили из памяти редчайшие духи фараона Хатшепсуп, исчезнувшие вместе с гибелью Стебловой.
Вероника рассказала подруге об интересном свойстве их аромата подстраиваться под владельца, на что Эля заметила, что из этой преамбулы получился бы замечательный роман. Эля, сидевшая дома в четырех стенах, из-за отсутствия жизненного опыта цеплялась за любой факт чужой биографии, чтобы наполнить действием свое творчество.
Через полчаса путешествий Эля Погодина, слушавшая с открытым ртом свою подругу, сделала неутешительный вывод — ей придется писать детектив с героями, сошедшими со страниц Библии. Ей все еще не верилось, что Лилит, Ева и Адам ходят по этим улицам как простые смертные, живут своей жизнью и придерживаются однажды избранных принципов. Не верилось, что существует Максим Замятин, этакий Змей-искуситель, основательно готовящийся соблазнить ее доверчивую подругу. Как-то не вписывался в городской пейзаж старик Ной, страдающий по морю. И совсем дико было представить Эле Погодиной скачущих по проспекту всадников Апокалипсиса.
Но она верила в Музу! И Муза верила в нее. И знакомый психиатр знал Лилит.
Что творится в этом мире? А, может быть, мир действительно не этот, а тот, и люди в нем лишь приятное дополнение к библейским персонажам. Бог-Отец создал землю, создал людей, когда уже были его любимцы. Но ни одна современная Библия не упоминает о Лилит. Эля Погодина засомневалась и в который раз попросила подругу познакомить ее со своим продюсером. Вероника в который раз пообещала, как-нибудь, как только подвернется случай, если захочет Лилит…
Это навело Элю на мысль, что не Лилит зависит от Вероники, а подруга целиком и полностью ей подчиняется. Она поморщилась и решила теснее общаться с Вероникой, чтобы с той не случилась беда.
Фотомастерская Семена Цепина располагалась в полуподвале жилого дома и была оборудована по последнему слову техники. Напичканная компьютерной аппаратурой каморка соединялась с большим залом, где Сеня Репин, подрабатывающий газетным фоторепортером, занимался основным делом — снимал граждан на паспорта. Их довольные и сумрачно-серьезные лица в качестве образцов смотрели с фотографий разных размеров, украшающих стены фотоателье.
Подруги рассматривали их с интересом, пока ждали, что на зов колокольчика на входе хоть кто-то отзовется.
— Привет, — в зал из каморки вышел высокий синеглазый шатен и широко улыбнулся девушкам.
— Ты не говорила, — прошептала Элька подруге, — что Сеня это такой…
Она хотела добавить «привлекательный», но сдержалась, уж слишком близко находился Сеня, не стоило сыпать комплиментами мужчине порядочной девушке.
— Это не Сеня, — прошептала ей Вероника, удивленно разглядывая парня.
— Да, я не Сеня, — подтвердил тот, — а в чем проблема? Девочки, поверьте, ваши милые мордашки в паспорте, запечатленные мной, будут смотреть не хуже Маменькиных.
Парень привычно прошел к стулу, занимающему центральное место в зале перед камерой, и пригласил Веронику присесть.
— Спасибо, — сказала она, прошла и села, закинув нога на ногу. — Вообще-то мы к Сене…
— Я понял, — улыбнулся ей парень и принялся включать дополнительное освещение.
— Но если его нет, — продолжила Вероника.
— То вы можете его подождать, — подмигнул ей парень, продолжая несложные манипуляции. — Внимание, сейчас отсюда, — он указал на объектив камеры, — вылетит птичка! — И принялся щелкать.
— Нет, вы нас не так поняли, — возразила Вероника, — нам не нужны фотографии, вернее, они нам нужны, но не те…
— У вас очень фотогеничное лицо, — парень перестал щелкать, подошел к Веронике и поправил прядь ее волос. — Вас должна любить камера…
— Она ее любит, — хмыкнула Эля Погодина, чувствуя себя несколько обделенной.
Если мужчина смотрит дольше восьми секунд, то женщина ему нравится, вспомнила Вероника. Ей почему-то стало приятно, что парень смотрел на нее пристальным взглядом с явным интересом. Он сам ей был не безразличен, хотя ничего особенного в нем она не заметила. Обычный фотограф, пусть и привлекательный внешне, как Сеня, мечтающий продать пару «громких» снимков в газету и прославиться. Что ж, у нее такое же устремление, только с большим размахом. Пусть щелкает, Вероника не жадная, когда она прославится, а ждать осталось совсем недолго, парню будет, что продать газетам.
Великая Вероника Ветрова случайно заглянула в задрипанное ателье и позволила сделать неизвестному мастеру ее бессмертную фотографию.
— Никита! — сказал внезапно Веронике парень, отрываясь от камеры.
— Что?
— Никита Бородин, приятно познакомиться, — и он опять принялся щелкать понравившуюся девушку.
— Вероника, — произнесла та, не зная, стоит ли знакомиться с этим парнем. — Ветрова, — добавила она после минутного колебания.
— Вера и Ника, — Никита вновь поглядел на нее. — Две сущности в одной красивой девушке, которые борются за обладание ее душой. Любопытно. Верить или Побеждать. Что же вы выбрали для себя, Вероника?
— Я? — она растерялась. Никогда не доводилось Веронике так пристрастно относиться к своему двойному имени. Раньше оно вообще казалось ей неразрывно целым, несмотря на то, что Верой ее звали подруги, а Никой — случайные знакомые. — Я, разумеется, верю в победу, — пожала она плечами.