Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
совершенство пришла. Мне в Москве припоминали постановленные Богданом
Хмельницким статьи, чтобы в малороссийские городы, и именно в
Киев, митрополит был прислан от святейшего патриарха
московского, и мы со всем товариством, как городовым, так и низовым, которое в Москве тогда было, на том руки приложили; он, свет наш
великий государь, отправил посланников своих просить
благословения святейших патриархов вселенских, и мы должны ожидать их
счастливого
Получивши такой ответ, Мефодий, вместе с архимандритом
печерским и игуменами киевских монастырей, 22-го февраля 1666
года явился к киевскому воеводе Шереметеву за объяснениями.
– Мы просим, - говорил Мефодий, - чтоб великий государь
нас пожаловал, велел отпустить к себе выбранных наших
челобитчиков бить челом, чтоб великий государь не приказывал у нас
отнимать наших прав и вольностей.
– Ваших прав и вольностей, - отвечал Шереметев, -
великий государь отнимать не мыслит, да и от кого это ведомо вам
учинилось, будто великий государь изволит у вас отнимать нрава
и вольности?
Епископ сказал:
– Боярин и гетман написал нам, что указал государь быть
в Киеве митрополиту из Москвы, а не по стародавним правам и
вольностям нашим, не по нашему избранию. Мы состоим под
благословением святейшего патриарха цареградского, а не кого-
нибудь другого, и если быть у нас митрополиту московскому -
тем права и вольности наши будут нарушены.
Шереметев стал было им объяснять/ но духовные пришли в
раздражение и начали говорить, по выражению воеводской
отписки, <с большою яростию>:
69
.
– Если у нас быть митрополиту московскому, а не по нашему
избранию, так пусть уж его величество велит нас всех казнить.
Мы на это добровольно не поступимся, и только приедет к нам
в Киев из Москвы митрополит, мы запремся в монастырях и не
выйдем: разве нас за шеи и за ноги выволокут! Видим мы, каковы
у них пастыри: вон в Смоленске архиепископ Филарет права и
вольности у духовного чина отнял и мещан и шляхту обзывает
иноверцами, а они не иноверцы, но православные христиане. И
в Киеве, как будет московский митрополит, так он станет всех
киевских жителей и всех малороссиян обзывать иноверцами, и
оттого станет в вере раскол и мятеж не малый. Нам лучше смерть
принять, чем допустить в Киеве московского митрополита.
– Вы боитесь напрасно, - сказал боярин, - такой воли у
великого государя нет.
Духовные сказали:
– Нам кажется, у тебя, боярин, есть о том тайный указ от
великого
Шереметев отвечал:
– Такого указа мне не бывало, и гетман об этом ко мне
ничего не писывал. А вот ты, епископ, говорил, что нельзя вам
быть, когда пришлется московский митрополит: такие слова твои
непристойны. Благословлял разве патриарх цареградский вас
противиться воле Божией и государеву указу?.. Да ты сам, епископ, поставлен от патриарха московского!
– Мы бьем челом, - сказал епископ, - пусть великий
государь нас пожалует, изволит указать выбрать нам самим
митрополита, а если великому государю угодно, чтоб митрополит был под
благословением московского патриарха, то пусть о том изволит
написать к цареградскому вселенскому патриарху, нашу челобитную
изволь принять в Киеве о том, чтоб митрополиту киевскому быть по
нашему избранию и по нашим стародавним правам и вольностям, а челобитчиков наших отпусти в Москву к великому государю.
– Непристойно мне принять вашу челобитную, потому что
это дело духовное, а челобитчиков в Москву отправить можете, -
сказал Шереметев.
На другой или на третий день в Софийской церкви печерский
архимандрит повторял боярину о неуместности водворения
московского митрополита в Киеве. Шереметев сказал ему: <вам за то
на гетмана не на что гневаться, хоть он о том великому государю
и бил челом, сдумав себе на Москве, но ведь он чаял, что то вам
угодно будет, потому что, но милости Божией, за слезным
челобитьем всего малороссийского народа, вся Малая Россия
присовокупилась к Великой России. Притом же, в этом деле великий
государь спишется с цареградским патриархом, и что патриарх
государю напишет, о том будет дан царский указ!>
70
Архимандрит сказал: <был в Цареграде наперед сего патриарх
Парфений; не восхотели его пастырем себе духовные и миряне, и был он сведен с престола, а на его место возведен был
Дионисий, который никогда не желал славы мира сего. Ныне же
прослышали мы, что на патриарший престол возведен опять
Парфений, подкупивши визиря и иных мусульманских сильных
правителей. Дионисий, без всякого прения, престол оставил. Мы же
все Бога молим за Дионисия, а не за Парфения>.
Архимандрит дал понять боярину, что трудно будет предать
вопрос о киевской митрополии на разрешение цареградского
патриарха при том настроении, в каком находилась тогда
православная духовная власть в Константинополе.