Рука Москвы
Шрифт:
Глава девятая
После нескольких дней ненастья в Таллин вернулась весна. Город был промыт и проветрен. Низкое утреннее солнце отражалось от влажного асфальта, слепило на поворотах.
Томас сидел на переднем сиденье «мазератти» рядом с Сергеем Пастуховым, который вел машину каким-то странным маршрутом, сворачивая с пустынного Пярнуского шоссе в узкие переулки, объезжая кварталы, снова возвращаясь на шоссе. Ранние прохожие только начали оживлять тротуары, торговцы поднимали шторы магазинных витрин.
Томас не
Он хотел поделиться своим наблюдением с ребятами, но взглянул на хмурое лицо Пастухова, на сосредоточенные лица Артиста и Мухи, молча сидевших сзади и внимательно смотревших по сторонам, и не стал ничего говорить. Не стоило разрушать разговорами эту воцарившуюся в нем утреннюю умиротворенность. Из ночного мира, населенного адскими химерами, он вернулся в обычную жизнь, и эта жизнь ему нравилась. Она была хороша, как утро без похмелья. Она была прекрасна, как день без ломки. Да, прекрасна. А жизнь другая, темная, с остановившимся временем, с выглядывающим из углов усатым черепом генерала Мюйра, отодвинулась на задворки памяти и лишь изредка напоминала о себе каким-то беспокойством, ощущением чего-то непонятого, очень тревожного.
Не доезжая двух кварталов до перекрестка Пярнуского шоссе и бывшей улицы Кингисеппа, которую во что-то переименовали, но Томас не помнил во что, потому что этих переименований было слишком много, Серж свернул в арку старого дома. Артист молча вышел из машины, за ним вылез Муха, прихватив сумку с надписью «Puma». Они скрылись в глубине проходного двора с такой уверенностью в движениях, словно это был двор, который они знали с детства. Через четверть часа пиликнул мобильный телефон, закрепленный на передней панели. Пастухов нажал кнопку. Раздался голос Артиста:
— Порядок.
— Понял, — ответил Пастухов и кивнул Томасу, уступая ему место за рулем: — Садись. Дальше поедешь ты.
Томас не заставил себя упрашивать. Ему давно уже хотелось порулить этой шикарной тачкой. Но всего через квартал Серж сказал:
— Не гони. Паркуйся за синим «фиатом». Поставь так, чтобы можно было быстро уехать. Ключ оставь в замке зажигания.
Томас сдал тачку задом к бордюру между стоявшими вдоль тротуара машинами, заглушил движок и только тут сообразил, что этот многоэтажный дом, отделенный от улицы газоном с голыми черными липами, и есть дом, в котором живет Роза Марковна Штейн. А синий двухдверный «фиат браво» — это ее машина.
— Подождем, — сказал Сергей.
Он нажал клавишу, складывающую в гармошку и сдвигающую к багажнику крышу «мазератти», перебрался на заднее сиденье и расположился в свободной позе человека, который никуда не спешит, а наслаждается погожим весенним утром. Но перед этим повернул зеркало заднего вида так, чтобы видеть шоссе позади машины.
— Мы ждем Розу Марковну? — спросил
— Да.
— Тогда мы рано приехали. На работу она ездит к девяти. А езды до офиса двадцать минут.
— Сегодня она поедет не в офис. Она поедет в Пярну. Ей нужно встретить какую-то старую даму из Гамбурга, она приезжает теплоходом из Риги.
— Откуда ты знаешь?
— Слышал краем уха.
— Из Гамбурга? — переспросил Томас. — По-моему, я знаю кого. Это деловой партнер Краба. Старая выдра из Гамбурга. Так они ее называют. Но она не такая и старая. И не выдра. Наоборот, очень приятная дама, хорошо разбирается в современном искусстве. Она купила мою картину «Композиция номер шесть». И выставила ее в «Новой пинакотеке» в собрании из частных коллекций. Надо бы показать ей «Композицию номер семь». А вдруг купит?
— Это кстати, — как-то необычно отреагировал Пастухов. — Спросишь у Розы Марковны, как с ней связаться. Тема для разговора.
— Нам нужны темы для разговора? — удивился Томас.
— Не помешают, — ответил Сергей, внимательно глядя в зеркало.
Томас бросил взгляд в заполненный солнцем просвет шоссе и заметил, как из редкой цепочки машин отделился черный шестисотый «мерс» с тонированными стеклами и остановился у тротуара метрах в ста от дома Розы Марковны.
— Давай-ка перейдем на скамейку, — предложил Серж и вышел из машины.
Томас не понял, почему нужно сидеть на жесткой мокрой скамейке, а не в удобных креслах «мазератти», но послушно пошел следом. Скамейка стояла на проходе от дома к уличному тротуару. Направляясь от подъезда к своему «фиату», Роза Марковна не могла пройти мимо нее
— А теперь слушай, — сказал Серж. — Когда Роза Марковна выйдет, представишь ей меня.
— Как?
— Как человека, заслуживающего доверия. И будешь разговаривать.
— О чем?
— Не имеет значения. Она тебя узнает?
— Надеюсь.
— С этого и начни.
Роза Марковна появилась из подъезда без четверти восемь. Она была в светлом плаще, надетом поверх длинной черной хламиды, скрадывающей ее полноту. Приостановилась, закуривая, и пошла к машине.
— Доброе утро, Роза Марковна, — приветливо поздоровался Томас, поднявшись со скамьи. — Вы меня помните?
— Томас Ребане, — сказала она. — Как же я могу вас не помнить? И захочешь забыть — не получится. Откроешь «Ээсти курьер» — вы. Включишь телевизор — вы.
— Я не виноват. Так получилось.
— Я знаю. Вы ждете меня?
— Роза Марковна, я хочу представить вам моего русского друга, — не без некоторой торжественности сообщил Томас. — Сергей Пастухов. Человек, заслуживающий доверия.
Серж слегка поклонился.
— Чем? — спросила она.
— Что чем? — не понял Томас.
— Чем заслуживает доверия ваш русский друг?
— Чем ты заслуживаешь доверия? — спросил Томас.
— Тебе лучше знать. Это ты про меня так сказал, — довольно неделикатно ответил Серж, тем самым поставив Томаса в глупое положение.