Рука, сердце и кошелек
Шрифт:
– Убитый-то совсем молоденький парнишка. Жалко его.
– Ох, и не говори.
– Небось горе для родителей-то.
– А я ведь видел того, кто на него напал.
– Видели? – ахнула Кира, ощутив толчок в области сердца. – Правда?
– Точно, видел. Спортивный такой высокий парень за ним во двор вошел. Нерусский. И руку так нехорошо держал. За пазухой. И вынимать не спешил. Я еще подумал, чего он там за пазухой у себя прячет-то?
– И что? Вы видели, как этот парень напал на первого?
– Не-а, врать не стану, того не видел. Но разговор у них бурный получился. Первый-то второго и за грудки таскал, и в рожу ему кулаком тыкал.
– Значит, была драка? – с замиранием сердца спросила Кира.
Уже легче! Если есть свидетели, которые могут подтвердить, что синяки и гематомы на лице убитого появились не по вине Сергея, это уже здорово. А в том, что драку устроил не их бывший садовник, Кира теперь больше не сомневалась. Назвать спортивным Сергея язык не повернулся бы даже у его любящей матушки. Сергей был полным, даже рыхлым, невысокого роста и передвигался как мешок с мукой.
– Драка была! – подтвердил мужичок. – Тот парень убитого-то здорово отметелил. А потом… вишь как… и вовсе прирезал сердешного!
– Да как же прирезал? Чем?
– А ножом! За пазухой у него наверняка нож был. Это уж я теперь задним умом понимаю. А так-то раньше и в голову не взял.
– Не пори чепухи, – внезапно перебил говорившего седобородый старик, единственный из всей компании, кто ничего не пил, а просто сидел и слушал. – Драка была, и ничего больше! Парни оба молодые. Студенты. Небось девчонку между собой не поделили. Или еще что.
Кира удивилась:
– Почему студенты?
Она точно знала, что Федор никаким наукам ни в одном учебном заведении не обучался. Так почему же старик назвал его студентом?
– А потому… Студенты они. Один, во всяком случае, точно студент!
– Да откуда вы знаете?
– Откуда-откуда… Удостоверение я его нашел, билет студенческий. Ясно? Военный институт физической культуры. Спортсмен, значит, парень-то!
У Киры от такой удачи прямо внутри все вскипело.
– Дедушка! Милый! Да вы же наш спаситель! Отдайте этот билет мне!
– Еще чего! – сразу же насупился дед. – Не отдам.
– Почему? – оторопела Кира.
– Ишь, какая ты шустрая! А зачем тебе этот билет? В милицию его снесешь? Может быть, я тебе его отдам, а ты всю жизнь человеку порушишь!
– Да почему же порушу?
– В тюрьму засадишь.
– Если он ни в чем не виноват, кто же его посадит?
– Молодая ты ишо! – с осуждением произнес старик. – Не понимаешь многого. У нас ведь как… Было бы дело, а кого посадить за него, всегда найдется. Так и тут… Дело есть, тело есть, а кого посадить? Вот этого Барклаева и посадят.
– Барклаева? – тихо пробормотала Кира себе под нос, вспоминая слова Нади о том, что фамилия у человека, преследовавшего Федора, была нерусская, иностранная и даже французская.
Теперь понятно, почему у девушки возникли такие ассоциации. Барклай де Толли – известный военачальник времен наполеоновских войн. Корни у него были норманнские, что видно из фамилии. Хотя родился Михаил Богданович в добропорядочной немецкой семье в Риге, а служил всю свою жизнь России.
– Этот студент тут во дворе был, он драку с убитым затеял, – бормотал дед, – и с кого спрос? С него! С него и спросят!
– Но если вы сами это подтверждаете, почему же не хотите документ отдать?
– Что я подтверждаю? – еще более сердито засопел дед. – Ничего я не подтверждаю. Говорю, что парень не виноват.
– Но ведь он устроил драку!
– Драку, а не убийство! И вообще… не видел я ничего. Оставьте меня в покое.
И, поднявшись со своего места, дед решительно заковылял прочь, опираясь на сучковатую палку.
– Дедушка, постойте! – кинулась за ним следом Кира. – Подождите!
– Ну, что тебе еще, стрекоза?
Старик остановился и уставился на девушку. Вид у него был непреклонный и решительный. И все же что-то подсказывало Кире, что она сумеет достучаться до старика.
– Понимаете, я ведь не из милиции, – принялась она сбивчиво ему объяснять. – Просто нашего хорошего друга уже арестовали за то, что он был возле убитого в тот момент, когда в подворотню приехала милиция.
– Вот видишь! – осуждающе произнес старик. – Одного невиновного уже арестовали. Так ты и второго подвести хочешь? А может, он и не убивал? За что же его подводить? К тому же хороший парень, спортсмен. А про первого, того, что убили, я слыхал, что и не учился он нигде, не работал, на жизнь себе мошенническим способом промышлял. Тунеядец и лгун!
– Это вы откуда узнали? – удивилась Кира.
– А не глухой я еще. Менты между собой толковали, я и подслушал. Рядом стоял, все думал, отдать им удостоверение али нет. Ну а потом услышал, что у них уже есть задержанный, да и не стал.
– Пожалели, значит, этого Барклаева?
– Пожалел, – тихо признался дед. – У меня у самого внук такой. Вот я и не решился парню судьбу загубить. Горячий он, врезал тому первому, да после пожалел, должно быть. За ним побежал, да тот от него. Ну, Барклаев этот посредине двора остановился, растерянный такой. По карманам шарить начал. Деньги достал, потом ножик перочинный, потом еще какие-то бумажки.
– Что-то искал?
– Что искал, не знаю. А только, должно быть, тут у него документ из кармана и выпал.
– Эх, – вздохнула Кира. – Вот вы говорите, Барклаев ваш невиновный. А если так, то зачем ему ножик понадобился?
– Сразу видать, что ты баба, – презрительно цыкнул сквозь зубы дед. – Да мало ли для чего мужику ножик перочинный в кармане может сгодиться! И леску обрезать, и гвоздь выковырять, и пробку от бутылки открыть. Да мало ли еще, всего и не упомнишь так сразу!
– А еще можно этим ножом кого-нибудь проткнуть.