Рука в перчатке
Шрифт:
Мартин сказал:
— При условии, что это те самые перчатки.
— Конечно, это нетрудно установить.
— Я вам уже рассказывал, чем занимался вчера… с разбивкой по часам, конечно, в пределах того, что мог доподлинно вспомнить. Когда мы приехали ко мне в имение около трех часов, взял перчатки с собой в дом. Я уверен, потому что когда переодевался у себя в комнате…
— С вами был Циммерман.
— Да. Он разговаривал со мной, пока я менял одежду. Я положил перчатки в карман моего шерстяного пиджака, всегда беру его с собой, когда предстоит играть в теннис.
— Но перчатки? Вчера было тепло.
Мартин нахмурился:
— Вы должны понять одно: я не оправдываюсь и не защищаю себя, просто рассказываю, как все было. Я надеваю этот пиджак иногда, когда езжу верхом, и надеваю перчатки. Мало ли чем приходится заниматься в имении. Перчатки у меня всегда в пиджаке.
— О'кей. Потом?
— Как я вам уже рассказывал, поговорил с Циммерманом. Затем вышел из дому и присоединился к мисс Рэфрей и Чишолму. Я снял пиджак, полагаю, повесил его на спинку стула. Обычно я так делаю.
Через некоторое время Чишолм ушел, направившись сюда, и немного погодя его примеру последовала Сильвия. Я оставался сидеть, как уже рассказывал вам, и мой работник де Руде подошел, чтобы задать мне несколько вопросов…
— Пиджак был на месте?
— Да. Должно быть, был. Потому что когда я пошел в Берчхевен, то перекинул его через руку и понес с собой.
Шервуд кивнул:
— Это тот самый пиджак, который вы оставили на стуле в прихожей.
— Да, я вам уже объяснял. Вошел через оранжерею, но сначала сделал крюк через боковой холл и заглянул на восточную террасу. Обратно я вернулся тем же путем, решил пойти в столовую выпить, вот и бросил пиджак в прихожей. Не видел его до позднего вечера, когда Белден достал его из шкафа в холле, куда он его убрал.
— Когда вы бросили пиджак на стул в прихожей, были в кармане перчатки?
— Я не знаю, не помню.
— Вы не знаете. А когда вы вышли из своего дома и пошли сюда, они были в кармане?
— И этого не знаю, не заметил.
— Вы не заметили. А когда вы видели их в последний раз?
— В своей комнате. Когда я взял их, чтобы положить в карман пиджака.
— Вы хотите сказать, что это был последний раз, когда вы их видели? Ни разу потом не замечали, есть они или нет?
— Вот-вот. Именно так.
Брисенден заворчал. Мэгвайр молча потирал свой солидный нос. Шервуд поглядывал то на них, то на Мартина, храня тягостное молчание.
— У вас было время все обдумать. Я надеюсь, вы не воспользовались передышкой, чтобы забыть то, что не желаете говорить, ссылаясь на провалы памяти. Вижу, вы не пытаетесь кого-то конкретно подставить — всех свалили в одну кучу. Любой мог взять перчатки из кармана до того, как вы покинули ваш дом: Чишолм, Циммерман, ваши слуги. И в прихожей их мог взять кто угодно: миссис Сторс, Рэнт, мисс Сторс. Вы нам явно не желаете облегчить жизнь, сузив поле поиска, не так ли?
Мартин внятно ответил:
— Мне жаль. Но у вас нет оснований не верить изложенным мною фактам. В них нет противоречий…
— Вот тут вы ошибаетесь. — Шервуд опустил кулак на стол. — Слушайте. Кто-то здесь постоянно лезет на рожон — теперь это вы. Хватить водить меня за нос. Рэнт врал и унес ноги, то же самое сделал Чишолм. Циммерман играет в молчанку, ну да я еще до него доберусь! А вы? Разве сказали мне, что, когда дворецкий вручил вам пиджак поздно вечером, вы не обратили внимания — там перчатки или нет.
Именно тогда, когда я вас допрашивал? Ладно, сомнение всегда трактуется в пользу обвиняемого, допустим, тогда этот факт вас не интересовал, но почему вы не заявили о нем сегодня утром, когда мы во все тяжкие пустились, чтобы отыскать перчатки?
Вы и тогда предпочли об этом умолчать? И наконец, когда вы убедились, что они пропали, почему вы не поставили меня в известность? Вправе ли я потребовать у вас объяснений, мистер Фольц?
— Полагаю, вправе. — Мартин беспомощно заерзал на стуле: Дол знала, что он не выносит, когда кто-то, кричит. — Я заметил, что перчатки пропали.
Конечно. Прошлым вечером. Но мне казалось, что сам факт, что перчатки пропали, ничем вам не поможет. Вы и так знали, что их нет, и ваши люди разыскивали их повсюду. А я… не хотел это обсуждать.
Не хотел, чтобы меня расспрашивали. — Он резко спросил: — А кому это понравится?
— Но прошлой ночью у вас возникло подозрение, что перчатками мог воспользоваться убийца? Или нет?
— Казалось вероятным. Я боялся, что это не исключено.
— Вы сказали кому-нибудь, что у вас пропали перчатки?
— Нет.
— Даже мисс Рэфрей?
— Конечно, ей своих забот хватало.
Шервуд покосился на Брисендена. Тот вскочил, отшвырнул стул к стенке. Полковник порывисто обогнул Дол, обошел вокруг стола, вплотную приблизился к Мартину, наклонился и стал сверлить его взглядом.
— Смотрите мне в глаза, Фольц. Я думаю, вы лжете. Правды я не знаю, зато знаете вы и не говорите, — проскрежетал он.
Мартин выпалил:
— Почему я должен терпеть…
— Заткнитесь. Я весь день терплю. Большей чепухи я не слышал за всю жизнь. Видите ли, он положил перчатки в карман и целый вечер не знал, там они или нет. Вы чертов врун! И вам это с рук не сойдет. — Он по-военному четко повернулся к Шервуду. — Вы командуете здесь. Мы что, сборище сосунков? Если вы выставите отсюда эту женщину, я заставлю его запеть по-другому. Много времени не потребуется. Или позвольте забрать его в участок.
Мне наплевать — платит он налоги или нет! — Затем вновь накинулся на Мартина: — Мне доводилось тушить и худшие костры, чем тот, который вы пытаетесь запалить! Не думайте, что я не смогу вывести вас на чистую воду!
— Я думаю… вы могли бы, — Мартин побледнел, голос его дрожал, — если я вас правильно понял.
— Считайте, что поняли. И еще не так поймете!
Ваша память сразу заработает на всю катушку!
Дол пробормотала про себя: «Проклятый инфантильный садист. Так бы и проткнула его шпилькой».