Руки Орлака
Шрифт:
Теперь уж – как будет угодно Богу!
Нет смысла утомлять читателя, гоняя его, вслед за мадам Орлак, из Люксембургского сада в Нёйи, затем, шестнадцатью часами позднее, из Нёйи в Люксембургский сад, в обществе наших героев. Прокручивая шестнадцать часов за шестнадцать секунд, мы рискуем поломать часы времени – уж лучше, мне кажется, дождаться молодых супругов прямо здесь, где будет увлекательно понаблюдать за возвращением Стефена.
Вот и он. Феликс остановил лимузин прямо у тротуара. Розина вышла первой.
Хотя она и бодрствовала всю ночь, она вся светилась от радости, ибо Стефен спал как младенец.
Восторженный
Им нужно было подняться на третий этаж. Светлые стены ушли вниз. Легкий толчок – и лифт остановился. Мадам и мсье Орлак вышли.
Вот теперь нам нужно открыть глаза и обратиться в слух.
Нажав на кнопку, Розина отправила лифт вниз и тут же вздрогнула, услышав глухое, сдержанное восклицание Стефена.
Что же она увидела? А вот что – и от этого сама пришла в ужас: в двери, прямо посреди окрашенной в кремовый цвет филенки, торчал глубоко воткнутый нож с кольцом на рукоятке! Видимая часть лезвия была покрыта кровью. Словно из раны, по двери текла красная струйка, и – крошечная деталь, поразительное совпадение – рукоятка ножа была помечена знаком «Х»!
У объятого безграничным страхом Стефена лицо помертвело, Розина же едва не лишилась чувств. Что-то застило ей глаза, хотя они оставались открытыми, словно внезапно наступила ночь, набежавшая, точно туча. Все вокруг потемнело. Был виден лишь слепящий прямоугольник двери; и, внезапно возникнув из этой непрозрачной материи, будто ныряльщик, поднимающийся на поверхность воды, из этого слепящего прямоугольника появился темный человек, окаймленный ярким гало, распрямившийся во весь свой рост, со скрещенными на груди руками, словно неумолимый стражник. Нож торчал у него прямо из сердца.
Энергичным усилием, требующим большего напряжения, чем подтягивание на руках, когда ты завис над пропастью, Розина превозмогла себя. И как нельзя вовремя! Кто-то приближался к двери из самой квартиры. Вторая створка распахнулась настежь перед их камердинером. Спектрофелес тотчас же рассеялся.
Александр, слуга, услышавший шум лифта, вышел им навстречу. Хозяйка сделала пару шагов вперед: видеть нож ему было совсем не нужно!
Стефен понял ее маневр. Пока Розина заслоняла проход, он ухватился за нож, вырвал его из двери и спрятал в карман плаща на меховой подстежке.
Что все это значило?..
Теперь Розину связывало с мужем своего рода сообщничество. Объяснится ли он наконец?.. Он по-прежнему молчал.
О цветы! Запахи! Безделушки! Безукоризненный порядок, царивший в квартире! Роскошная драпировка! Гармония, встречавшая их с такой нежностью! Всего этого Стефен не замечал. Теперь он даже не осознавал, что находится дома.
Не осмеливаясь расспросить мужа, Розина провела его в курительную комнату. Там он машинально взял сигарету, поспешно прикурил.
– Плащ не снимешь?
– Ба! Еще успеется. Тут прохладно.
Стефен курил. Он выглядел раздраженным. Лучше было пока оставить его одного.
Тем более нужно было немедленно кое-что сделать.
Даже слепой ничего бы не услышал. Приглушая шаги, Розина вернулась в прихожую, чтобы провернуть
Она лишь раз провела по двери влажной салфеткой – и струйка крови исчезла с кремового цвета филенки. Теперь о зловещем инциденте напоминала лишь едва заметная трещина. Ее можно было бы заделать мастикой. Но зачем? Никто не догадается, что она оставлена обагренным кровью ножом, помеченным знаком «X»!
Нож никто не видел – иначе консьерж был бы в курсе. Да и потом, кровь еще не засохла. Это доказывало, что дверь пострадала совсем незадолго до прибытия супругов Орлак. Сделав свое грязное дело, злоумышленник, должно быть, укрылся на верхних этажах, а потом сразу же спустился…
Глядя на то, как горит в камине окровавленная салфетка, Розина размышляла.
Итак, Спектрофелес снова вступил в игру! В который уже раз, после долгого перерыва, монжеронский мертвец вмешался в жизнь Стефена…
В голове Розины кружился необъяснимый водоворот мыслей. Но как нам уже известно, она была не из тех женщин, которых можно застать врасплох.
Преступление? Преступление, совершенное в этом доме? Возможно. Однако она в это не верила. Скорее, она верила в некий знак, предупреждение, сверхъестественное предзнаменование. Что ее беспокоило, так это дьявольский характер происшествия. Одно из двух: либо нож вонзил в дверь какой-то хулиган, начитавшийся второсортной литературы, либо же Спектрофелес – вовсе не беспомощный призрак, вовсе не пугало, заброшенное в наш мир некой подземной рукой. И приходилось признать, что появления этого мертвеца, особенно учитывая торчавший из его груди нож, беспокоили с каждым разом все больше.
Да и потом, разве этот нож с кольцом, помеченный знаком «Х», этот нож, идентичный ножу из кошмара, не являлся свидетельством двух корреляций, двух связей, таинственных и вместе с тем дополнявших одна другую: во-первых, между кошмаром и реальностью, а во-вторых, между Стефеном и Спектрофелесом?
Преступление, совершенное в этом доме? Маловероятно. Хотя будет видно.
Пока же самое элементарное благоразумие предписывало хранить об этом случае молчание – как минимум, до вечера.
– Стефен, дай мне свой плащ!
– Держи. Я уже немного согрелся.
На его руках было не больше крови, чем на руках Аристида. Он избавился от всех улик.
Розина сама унесла плащ. Порылась в карманах…
Никакого ножа.
Когда она вернулась в курительную комнату, Стефена там уже не было. Она принялась наблюдать за ним издали, надеясь, что он пересечет гостиную не останавливаясь.
Однако он все же остановился, опираясь на костыли.
Она смотрела на него из-за шторы золотого цвета, страстно желая, чтобы взгляд его не задерживался на дипломах с траурными пальмовыми ветвями (в которых его печальным глазам, казалось, виделись слова: «Вечные сожаления» и «Requiescat in pace» [28] ) и на черном и длинном, как катафалк, рояле.
28
«Да упокоится с миром» – латинская фраза, часто встречающаяся в виде аббревиатуры «R. I. P.» на надгробиях, в извещениях о смерти, а также при упоминании о недавно умерших.