Рукопашная с Мендельсоном
Шрифт:
– А чем они примечательны, эти населенные пункты?
– Насчет Ветлугино пока не знаю. А вот в Кречетовке находится агропромышленное производство, принадлежащее Ивану Сергеевичу Шаткову, успешному бизнесмену, в прошлом ученому-геологу. Вот мы и посмотрим своими глазами на те места, куда ездил в пригородном автобусе два-три раза в неделю по утрам или ночам академик Полянский. Вдруг обнаружим что-то важное?
До Кречетовки Лайма с Медведем доехали довольно быстро – взятый напрокат «жигуль» хоть имел неказистый вид, был довольно резвым. К тому же деревня находилась всего в пятидесяти километрах от Чисторецка.
– Он сначала об этом деле вообще разговаривать не хотел. Мол, я свидетель по делу, это противозаконно, служебная тайна и так далее. Н у, я налил ему раз, другой, третий, потом напомнил о нашей службе, о том, как совершил ради него беззаконие, отправив в лазарет несколько особо злых на него «дедов». Пожаловался, что мое неведение относительно расследования может губительно сказаться на моей карьере охранника, в общем, плел всякую жалостливую ахинею. В конце концов он напился, и я совершенно нагло стал требовать информацию о смерти Полянского. Наконец Серега потерял всякую бдительность и стал до невозможности откровенным.
– И что тебе удалось выведать? – нетерпеливо дернула его за рукав Лайма.
– Ты что, я же за рулем, – пробасил Медведь. – Так ведь можно и в кювет улететь, тем более на такой дороге. Так вот, относительно расследования. Никаких следов не нашли, вскрытие ничего не дало, с отпечатками пальцев тоже беда – ничего интересного. Свидетелей нет. Один из охранников дежурной смены, который делает обход кабинетов в ночное время и опечатывает двери, показал, что академик отпустил секретаршу, а сам сидел у себя. Причем двери кабинета и приемной были открыты настежь. Охранник заглянул к нему и спросил Михаила Семеновича, задержится ли он. Тот сказал, что еще немного поработает. Это было примерно за полчаса до его гибели. Что произошло за эти тридцать минут, никто не знает. Зачем Полянский поднялся на десятый этаж, как проник в закрытый переход, почему свалился вниз – загадка. Ни в служебном сейфе, ни в компьютере Полянского не было ничего, что указывало бы на возможный мотив преступления. Если это было преступление, а не несчастный случай.
– Отравление они исключают полностью?
– Ничего определенного сказать не могут. Но ярко выраженных признаков нет. Но умер он не от отравления, а от падения с высоты. Странная история. Есть одна маленькая, как сказал Серега – малюсенькая зацепка. Когда исследовали тело Полянского, под ногтем среднего пальца правой руки торчала очень-очень тонкая и чуть скрученная металлическая полоска желтого цвета, точнее – маленький кусок полоски, так как с одного конца она была явно обломана. Очень похоже, что академик хватался за что-то рукой и вогнал ее в палец довольно глубоко. Однако ничего похожего на такой металл ни в здании института, ни в переходе найдено не было.
– Может быть, это деталька от какого-нибудь прибора? Знаешь, как бывает – раз, и уже заноза под кожей. И зацепил он ее, когда еще живой был.
– Не думаю, живому с такой металлической занозой было бы очень больно. Насчет прибора и прочего – не знаю. Они все там перевернули вверх дном – ничего похожего. Так Малявин говорит.
– А строительный мусор? Там же всякое попадается – железки, проволока…
– Все исследовали, контейнер перетряхнули – непонятно, где он отколупнул эту железячку.
– Скорее всего, это ничего не значит, – вздохнула Лайма.
– Ага, Серега тоже так думает. Кстати, вот и указатель. Все, приехали, это Кречетовка.
Деревня, где расположился филиал агрохолдинга Ивана Шаткова, казалась вымершей. Может быть потому, что деревенские жители вообще спать ложатся очень рано, а скорее из-за того, что этих самых жителей здесь было чрезвычайно мало. Лайма насчитала десятка полтора домиков, где светились окошки, и рядом с которыми виднелся разнообразный транспорт – от велосипеда до трактора. Остальные строения в большинстве своем выглядели абсолютно нежилыми. Несколько тускловатых фонарей скудно освещали немногочисленные улочки. Глядя на эту картину, невозможно было понять, то ли Кречетовку нужно считать вымирающей деревней, то ли наоборот – возрождающейся.
– Да, унылая картина, – констатировал Медведь. – И что мы будем здесь искать?
– Думаю, нам вон туда. – Лайма показала рукой на цепочку ярких огоньков, видневшихся где-то за деревней. – Давай вперед, только тихо. Здесь наверняка охрана есть.
Машина почти бесшумно пробралась краем деревни и, обогнув рощицу, подъехала к большой ровной площадке, огороженной низким металлическим заборчиком, общий вид которого портили массивные ворота. Впереди виднелось довольно внушительное кирпичное здание с высокой трубой, за ним рядком расположились несколько больших длинных помещений явно складского типа. Тут же были еще какие-то хозяйственные постройки и небольшой аккуратный двухэтажный домик, похожий на офис, где традиционно обитают управленческие структуры и бухгалтерия. В данный момент в домике светились все окна. Кроме того, по периметру территория была освещена мощными фонарями.
– Вот она, сельскохозяйственная империя Шаткова, – сказала Лайма. – Давай ближе не будем подъезжать. Оставим машину вон там, за деревьями, а то охрана прибежит выяснять, кто мы да что тут делаем.
Однако никакой охраны они так и не увидели.
– Хорошо бы включить фонарик, тут ведь ноги можно переломать, – ворчал Медведь, спотыкаясь о какие-то корни.
Покинув машину, они осторожно продвигались вперед.
– Давай пока не будем светиться. Что-то я не понимаю – здесь все исключительно на доверии?
– Может быть, камеры слежения? – предположил Медведь. – А охрана в караульном помещении, выходит только по сигналу об опасности.
– Ты что, видел хоть одну камеру? – скептически заметила Лайма.
– Вроде бы нет, – покачал головой Иван. – Действительно странно. И заборчик такой – можно, не напрягаясь, одним прыжком перемахнуть.
– Смотри, вон там, в тени, около амбаров, машина стоит. Черная, – сказала Лайма, понизив голос.
– Не обязательно черная. Может, темно-синяя, – тоже перешел на шепот Медведь. – Давай подкрадемся и посмотрим, кто здесь по ночам заседает. Полянский же сюда зачем-то приезжал. И вряд ли за тем, чтобы разжиться у бывшего коллеги свежими помидорами.
– Да, лучше подобраться поближе – вдруг что-то интересное увидим.
– А если сигнализация сработает? – забеспокоился Иван. – Или еще какая-нибудь хитрость здесь имеется? Начнут выяснять, зачем мы здесь. Скандал!
– Тогда предлагаю следующее, – решительно сказала Лайма. – Если нас задержат, то мы представляемся «Заводными матрешками», удостоверения у нас есть. Говорим, что мы здесь с целью изучения народного творчества – собираем частушки, припевки, изучаем танцы. Мы же, в конце концов, фольклорный коллектив, так что версия вполне жизнеспособная.