Рукопись из Тибета
Шрифт:
Процесс занял не более пятнадцати минут, далее последовал таможенный досмотр — поверхностный и формальный, вслед за чем всех пригласили к выходу на взлетную полосу, у которого вылетавших ждали два яркой окраски автобуса.
Ведомые сопровождающей мы погрузились в них, гармошки дверей бесшумно закрылись, и транспортные средства мягко покатили один за другим по серому бетону.
Спустя непродолжительное время они встали у белоснежного «Конкорда», хвостовое оперение которого было расцвечено колерами французского национального флага.
К описываемому времени это был один из лучших воздушных лайнеров, используемых на дальних магистралях, с крейсерской скоростью более двух тысяч километров в час и дальностью полета сверх семи тысяч.
У борта лайнера уже стоял трап, мы выгрузились, и посадка началась.
Кукольного вида стюардесса, взглянув на мой билет, кивнула изящной головкой с прической «а — ля гарсон», предлагая войти в салон, после чего я ступил на борт воздушного судна.
Оно впечатляло размерами и комфортом.
Пассажирский отсек с двумя рядами кресел, увенчанных белоснежными чехлами, терялся вдали, все было отделано хромом и пластиком, под ногами пружинила ковровая дорожка.
Мое место оказалось в средней части самолета, крайним справа у иллюминатора. Я сунул дипломат в ячейку ручной клади у подволока [118] , после чего уютно расположился в кресле.
Соседом сбоку оказался высокий, средних лет латинос [119] , с орлиным профилем и в темных очках, угнездивший на коленях футляр со скрипкой.
118
Подволок — потолок в помещениях корабля или судна.
119
Латинос — латиноамериканец (жарг.)
— Буэнас тардес, амиго [120] , - улыбнулся он, перехватив мой взгляд. — После чего добавил на французском, — я музыкант, лечу в Бутан на гастроли.
— Похвально, — кивнул я. — Желаю удачи. И тоже изобразил улыбку.
Вскоре посадка закончилась, трап укатил в сторону, а стюардессы совершили предполетный ритуал. Одинаковый во всех авиакомпаниях мира.
Далее на переборках зажглись таблички «но смокинг», послышался свист запускаемых турбин — лайнер плавно покатил к месту старта.
120
Буэнас тардес, амиго — добрый вечер, друг (исп.)
Там он на минуту встал (свист моторов перешел в рев), чуть задрожал корпусом и стал набирать разбег, все убыстряясь.
Еще несколько секунд — под крылом поплыла взлетная полоса, потом зелень рощ, которые сменила бескрайняя синева моря…
Турбины умиротворяющее гудели, стюардессы, мило улыбаясь и играя бедрами, развозили на тележках напитки с сувенирами, в салоне царили спокойствие и благодушие.
Я посетил приятно пахнущий фиалками туалет «Конкорда», где воспользовался писсуаром, а когда одна из стюардесс оказалась рядом, попросил у нее коньяк. Который стал смаковать, рассматривая воздушное пространство.
За иллюминатором плыл воздушный океан, а под ним расстилалась бесконечность облаков, принимающих самые фантастические очертания. Воздушные замки сменялись человечьими профилями голов, те превращались в диковинных зверей с птицами и так далее.
Коньяк приятно расслаблял, оторвавшись от созерцания мироздания я зевнул, поставил пустой бокал на откинутый перед собой столик и уснул. Под гул турбин и убаюкивающий свист вентиляции.
Мне снился сказочный Бутан, и я в золотой одежде ламы, проповедующий пастве небывалое.
Тысячи людей с благоговением внимали, в перерывах я изрекал мантры [121] , состояние было близкое к оргазму.
Потом кто-то из верующих громко заорал: «Всем сидеть! Не двигаться! Это угон!».
Видения исчезли.
На сиденье сбоку от меня лежал открытый футляр скрипки, а рядом, в проходе, высился латинос, потрясая в руке куцым израильским «Узи» [122] с торчащим из рукоятки магазином.
У открытой двери кабины пилотов, направив туда браунинг, что-то орал второй, араб в белом балахоне, а в хвостовой части, демонстрируя в руке гранату, скалился третий — здоровенный негр. У меня по коже пошли мурашки.
121
Мантра — слог, слово или стих, обладающий психологическим воздействием на человека.
122
Узи — в данном случае пистолет-пулемет израильского производства.
— Ни х… себе, — прошептали губы, а мозг стал лихорадочно соображать, что делать.
— Сиди тихо не рыпайся, — тут же дал внутри совет чекист. — Как в таких случаях учили.
— И запоминай их приметы, что б потом дать показания властям, — добавил прокурор. — Это важно.
— Не, лучше дай бандиту рядом в лоб, — возбудился шахтер. — Что делают, суки!
— А потом вырви ствол и с «Варягом» вперед! — призвал моряк.
Внутри все смешалось в противоречиях.
Как результат, Готье попытался вскочить и тут же получил от латиноса удар сионистской железякой по голове. Там вспыхнуло и погасло.
Глава 4. На берегах Ориноко
Когда я открыл глаза, чувствуя сильнейшую ломоту в затылке, лайнер, воя турбинами, тянул над бескрайним лесным морем с артериями рек внизу, которые стремительно приближались.
В салоне царили хаос и вопли перепуганных людей, сверху на головы рушился багаж из открывшихся ячеек.
Еще через несколько секунд, заваливаясь набок, «Конкорд» стал задевать правой плоскостью верхушки деревьев (я сжался), потом его тряхнуло, и самолет на глазах стал разваливаться на части.
Все вокруг заполнили душераздирающие крики.
Сбоку от меня треснула обшивка — разверзлась громадная дыра, кресло сорвало с кронштейна и, вместе со мной, высосало в аэродинамическую воронку.
— Мама!! — завопил я в бешеном вихре несясь по спирали вниз, а потом исчез в высоком фонтане брызг, возникшем в конце полета.
— Б-б-у-у, — задолбило в ушах, в рот хлынула вода, а в глазах зарябили пузырьки воздуха.
Тело в конвульсиях забилось в глубине, последним усилием воли я рванулся вверх и, кашляя, всплыл на поверхность.