Рукопись несбывшихся ожиданий. Таинство посвящения
Шрифт:
«Надо же было мне взрастить такого талантливого ученика», – даже с недовольством подумал Найтэ.
– То есть общая теория некромантии будет до конца третьего курса идти? – между тем въедливо уточнила Мила Свон, и, несмотря на свои настоящие эмоции, тёмный эльф сумел напоказ улыбнуться.
– Нет, заключительный экзамен состоится в конце мая этого года. Но не особо радуйтесь, лер Свон, на третьем курсе вас будет ждать много всего другого неприятного.
Он не выдержал. Найтэ осознавал, что делает это зря, но ему так захотелось подойти к молодой женщине вплотную, что он взял и сделал это. Мила Свон тут же ощутимо напряглась. Она даже предприняла попытку сделать шаг назад, но в результате едва не опрокинула ведро с водой. Всё это подзадоривало Найтэ. Чужой страх всегда приносил
– Вы ещё не надумали отчислиться? – спросил Найтэ вместо того, что ему на самом деле хотелось сказать.
– Нет, – тут же разозлилась девушка. – Я словами на ветер не бросаюсь. Своё обучение в академии я закончу, так и знайте.
– Нравится мне ваша наивность, – сообщил он с язвительной улыбкой, прежде чем заставил себя отойти от Милы. Он всё же направился на кафедру и шёл так, что ничем не выдал своего внутреннего состояния. Однако, стоило ему закрыть за собой дверь, как истина вышла наружу. Тёмный эльф оскалился словно зверь и даже зарычал. Ему было так сложно удержать себя от порыва утащить в свои покои эту женщину, что пришлось даже провести ногтями по ладони. Кровавые полосы изрезали кожу, но боли Найтэ почти не почувствовал.
«Шехром ллойс, желание обладать ею просто сводит меня с ума!» – осознавал он ровно так же, как и то, что терпеть подобное ему до смерти надоело. От испытываемого им соблазна требовалось как-то избавиться. И, конечно, избавиться от соблазна физически было бы лучшим вариантом, но…
Нет, искушение на этот раз было сильнее доводов разума! Найтэ прекрасно понимал, что он не должен делать то, что он делает, но он всё равно подошёл к стеллажу с зельями и выбрал одно. Этим средством он пользовался часто, а потому знал – сон к Миле Свон подкрадётся незаметно. Всё, что от него требовалось, так это тайком добавить несколько капель в пищу. И как же просто сделать это, живя в непосредственной близи от своей жертвы! Было нисколько не сложно улучить момент, чтобы украдкой проникнуть на кухню общежития через тайную дверь. И не дрогнула рука Найтэ, когда он капнул зелье в чашку с дымящимся отваром зверобоя. Тёмный эльф с вожделением прислушивался к звукам за стеной, и едва сдержал ликование, когда Мила раньше обычного поплелась к себе в комнату. А дальше всё было так, как Найтэ виделось. Девушка действительно выпила снотворное и теперь спала крепким сном. Таким, что не требовал дополнительного воздействия магией. Малосведущий человек мог бы даже сказать, что Мила Свон мертва, столь слабым стало её дыхание и сердцебиение.
– Ты полностью в моей власти, – самодовольно прошептал Найтэ, дрожа от предвкушения. И, пожалуй, больше никто и никогда не увидел бы студентку по имени Мила Свон, если бы не одно обстоятельство. В тот самый момент, когда Найтэ произнёс свои слова, он ненароком увидел себя в зеркале. Это было небольшое зеркальце. Скорее всего, даже карманное. Раньше Найтэ его в этой комнате не видел, но теперь оно стояло на самом видном месте – на столике возле подстилки, где спала студентка. И то, что тёмный эльф увидел в отражении, нисколько ему не понравилось. Он вмиг ощутил себя не последним из дроу, а каким-то жалким отщепенцем своей расы.
«Неужели даже понравившуюся мне девицу, я могу заполучить только так? Только в ночи и исподтишка, а потом ещё бояться возможных последствий? – с презрением подумал Найтэ о самом себе, и это заставило его остановиться на полпути. – Где моё наследие предков? Где моя гордость? Почему я никому не могу заявить о том, что я хочу, и, если надо, напоказ взять своё силой?».
В Найтэ проснулись глубокая затаённая злость и обида. И, быть может, не знай тёмный эльф о том, как много в Миле Свон от его народа, он бы вернулся к своему первоначальному плану. Истязательство молодой женщины стало бы для него местью людям. Но в своих мыслях Найтэ давно принял, что она намного ближе к нему нежели все другие живые существа в этом мире. Да, на самом деле Мила Свон была никем, но для Найтэ, именно для Найтэ, она являлась кем-то значимее прочих представителей человечества. Он никогда
«Вот, что было бы достойно для тёмного эльфа, а не вот это всё. Я не низкий вор, я – последний из великого народа дроу!» – воинственно прозвучало у него в голове и только.
На этой мысли Найтэ решительно покинул комнату своей студентки.
***
Среда числилась для факультета Чёрной Магии выходным днём, а потому было логичным, что нечасто студенты этой специальности выбирали для себя дополнительные курсы, выпадающие на среду. Из нынешней группы второкурсников таких было всего трое. Вильям Далберг и Михей Браун развивали способности к стихии земли, а Мила Свон посещала занятия по целительству. Однако, не о Миле Свон пока речь, а о том, что собрание группы, к которой она была причислена, произошло именно в среду утром и на это собрание молодая женщина (хотя она в это время была абсолютно свободна) оказалась не приглашена.
Было четырнадцатое февраля, когда двенадцать студентов, аристократы и простолюдины, впервые за всё время учёбы собрались вместе без указки на то куратора группы. Они сделали это по собственной инициативе, и оттого Антуан чувствовал себя не в своей тарелке. Ему было неприятно идти на такое собрание, он испытывал отвращение, когда садился вблизи Саймона Сильвера (увы, других свободных мест в помещении уже не было). И всё же поднимаемый вопрос должен был быть решён именно что сообща. Это был очень важный и очень неприятный вопрос. Такой, из-за которого, двенадцать студентов сидели, тревожно смотрели друг на друга, но никак не могли начать обсуждение.
– Немыслимо, просто немыслимо, – наконец, осуждающе покачал головой Джейкоб Виндог, и Антуан почувствовал облегчение. Эти слова позволили перейти к делу, ради которого группа собралась.
– Вот именно, что немыслимо, – подтвердил своим неприятным капризным голоском Натан Ворк. – Так что у меня вопрос. А были ли когда-нибудь прецеденты того, чтобы ритуал братства оказался провален всей группой?
– Да, вдруг нас всего лишь запугивают? – с присущей ему меланхоличностью поддержал Яков Нарроу, но его надежда на подобное была напрасной.
– Бывало такое, уж я справлялся, – угрюмо сообщил Вильям Далберг и ещё несколько студентов тут же согласно кивнули. Вот только Яков Нарроу не отступил.
– Ладно, пусть так. Но вдруг эти последствия незначительны? Кто-нибудь достоверно знает, чем это может аукнуться?
– Ничем хорошим, – ответил на вопрос Якова Нарроу Антуан, так как ему не хотелось сидеть и молчать. Отец давно приучил его занимать главенствующее положение в разговоре, вот он и не дал открыть рот Вильяму Далбергу. – Отчего-то преподаватели к таким группам начинают предвзято относиться и занижают баллы, администрация на каникулярную трудовую отработку направляет на самые сложные работы, в студенческой среде над такими неудачниками принято насмехаться.
– Подоплёка важности посвящения не ясна, но в случае неудачи всё так и есть. Я тоже справлялся, – вставил своё слово Филипп Оуэн.
– Хм. Знаете, не верится мне, что подобному отношению нет достойного объяснения, – нахмурился Саймон Сильвер. – У всего должен быть свой мотив, расчёт.
Антуана ужасно раздражило сказанное. Он мало уважал рассудительность Саймона, так как основывалась она исключительно на доходах и расходах. «Торгаш во всём», – даже с презрением подумал молодой виконт. Но вслух он был вынужден сказать другое: