Рукопись несбывшихся ожиданий. Убойная практика
Шрифт:
Глава 16. Если совершение чуда законодательно не закреплено, оно имеет все шансы рассматриваться как преступление
Оба мага (из тех, кто хоть как-то мог противостоять морденту) оказались выведены из строя. Мила Свон валялась на земле и едва шевелилась. Лорд Грумберг, пусть и стоял на своих двоих, но его так шатало, что вряд ли бы он смог создать какие-либо дельные чары. Даже владей он магией воды, истончающийся ледяной щит у него не получилось бы укрепить. И мордент как будто почувствовал это. Он снова встал на дыбы, грозно зарычал десятками пастей. Причём этот звук был столь мерзок, что люди даже зажали ладонями уши.
– Эй, ты как? Как? – вдруг ощутила Мила, как кто-то теребит её за плечо.
Этим кем-то оказался Джон Воробушек. Перепуганный мальчик не рванул со всех ног в избу, как сделали некоторые из солдат, он остался рядом.
– Встать сможешь? Надо уходить отсюда.
Если бы у Милы имелись силы на улыбку, она бы уже улыбнулась. А, быть может, даже рассмеялась бы в голос. Молодая женщина прекрасно понимала насколько ослаб её щит. Следующую атаку мордента он бы не выдержал, а потому какой смысл бежать? Нежить была ловчее, быстрее. Мила прекрасно понимала сколь бессмысленна надежда, но… судьба всегда любила преподносить сюрпризы. Всего один миг, один удар сердца, и отчаяние вдруг сменилось глубоким удивлением. Щит Милы забурлил от вливаемой в него силы. Кто-то с лёгкостью проник в её чары, перехватил над ними контроль и теперь брал на себя нити управления заклинанием.
«Кто же это?» - была поражена Мила. При этом она мысленно представила себе прекрасную картину, будто Лютье Морриэнтэ вдруг почувствовал, как здесь, на Стене Мрака, ей нужна его помощь. Молодая женщина так и видела, что перед ней вот-вот предстанет его силуэт, что она вновь увидит, как он грациозно вскидывает головой и его золотые волосы колышутся, подобно полю зрелой пшеницы. Но нет, не эльфийский маг явился на помощь, и об этом Миле стало понятно благодаря чьему-то довольному возгласу.
– Смотрите-ка, Иштван. Старик-то наш живой, ха-ха!
Радость и гнев забурлили в душе Милы. Подмога была как нельзя кстати, но и простить своего так называемого «наставника» молодая женщина покамест не сумела. Поэтому мысленно она произнесла несколько крепких ругательств, а никак не слова благодарности.
– Ха, да откуда ж ты взялся, старый пень?
– Откуда-откуда, - донёсся до Милы знакомый ворчливый голос. – Я, мать вашу, за стеной всё сидел, ждал когда меня схарчит кто-нибудь. Заколебался, сил нет, здесь службу нести, но шиш! Сдохнешь тут, коли помирать всерьёз вознамерился. Что это за беспредел с порывом произошёл?
Судя по голосу, Иштан отнюдь не бахвалился, а действительно злился. И поэтому невольно Мила старику посочувствовала. Прослужи она на Стене Мрака тридцать с лишним лет, встреть она здесь свою старость, так тоже бы о чём-то подобном думать начала. Однако, на сочувствие никто не расщедрился. Кто-то нервно хохотнул. Кто-то презрительно фыркнул. Ну, а кто-то рассудил логически.
– Ах, сдохнуть тебе, ублюдку, приспичило, значит? – донёсся до Милы зловещий голос командора. – Так давай, подыхай. Задержи, сука, эту херотень к едрене фене, покуда мы ноги делаем. Справишься?
– А то ж, - уверил начальство маг. – Я, конечно, думал, что больше энту зверюгу никогда не увижу. Помнится, славно мы её на пятый год моей службы здесь в землю вморозили и проклятьями, словно невесту цветами, осыпали…
Тут Иштван замолк, так как мордент прекратил прежние вялые атаки (о да, по сравнению с начавшимися, они стали казаться вялыми), и, снова громко заревев, принялся напирать на ледяной щит. Даже Мила в своём никудышном состоянии и то от испуга сумела на пару метров отползти назад. Что уж говорить о прочих? Если бы Дэвид Грин своевременно не гаркнул, что надо Намира из избы вынести, то все бы уже бежали сломя голову. А так, так оно всё иначе вышло. И Мила даже порой криво улыбалась от того, что по итогу это не она мальчика к ритуальному телепортационному кругу ведёт, а он помогает какому-то мужику её на себе волочить.
***
Несмотря на то, что он был умыт, переодет в чистое и расчёсан, Герман Грумберг понимал, что вид у него всё равно какой-то взъерошенный. И, пожалуй, причиной тому была его оживлённая мимика. Там, на Стене Мрака, с него сошла привычная бесстрастная маска и отчего-то она никак не хотела возвращаться на место.
– Вы сообщите мне истинную подоплёку произошедшей трагедии?
– Эм-м, - нисколько не улыбаясь, протянул архимаг.
– Она не столь далека от того предположения, что вы сообщили при обращении в Ковен.
– В таком случае, я вынужден настаивать. Мне нужно доподлинно знать, кто желал поставить под угрозу репутацию Верлонии. Кто этот человек?
– Поверьте, у вас нет необходимости это знать.
– Что? – грозно нахмурил брови Герман Грумберг. – Ваше магическое величие, в таком случае я вынужден напомнить – Ковен взял на себя обязательство заниматься вопросами магии, столь яркое вмешательство в вопросы политики для вас недопустимо.
– Ну да, ну да, - возникла едкая улыбка на лице архимага. – Вот только когда речь заходит о необходимости помочь Верлонии, то из ваших уст сыплются совсем другие слова. Вы говорите про благо для всего мира и прочее, прочее.
Сказанное заставило Германа Грумберга нахмуриться ещё сильнее. Он был недоволен и недоволен настолько, что даже с угрозой посмотрел на архимага.
– Я требую.
Архимаг сказанным не впечатлился, это было по нему видно. Однако, и перечить он больше не стал. Ему хватило той шпильки, что он уже отпустил в адрес королевского советника.
– Вам придётся принять факт, что никто не желал Верлонии зла. Во всяком случае, зря вы столь досконально отслеживали каждый шаг тех, кого со Стены Мрака с собой в Казорд-Бар вытащили.
– Пф-ф, быть такого не может, - недовольно фыркнул лорд Грумберг. – Записи моих маячков лучшее тому подтверждение, кто-то воздействовал на прорыв. Определённо, это было именно что намеренное деяние. И раз всю дорогу до ритуального круга эпицентр продолжал смещаться, то…
Граф Мейнецкий уставился на своего собеседника так, как если бы намеревался вот-вот уличить его в гнусной лжи. Ему было достаточно любого неосторожного слова, действия, но… но архимаг совершенно спокойно подлил себе в чашку ромашковый чай и, только сделав пару глотков, произнёс: