Руль истории
Шрифт:
Вы можете представить себе французский боевик, где главным положительным персонажем был бы славный храбрый русский? А можете вы представить себе современный российский фантастический роман, где главным положительным персонажем был бы француз?
Но для тех, кто строил коммунистический рай, национальность была неважна — в зачет шло лишь то, в какой степени человек находится на стороне Добра. И это был не наивный миф, а реальный жестокий опыт: вряд ли агент Днепров смог бы выполнять свои миссии за рубежом, не находи он там союзников. И не за деньги, а по жизни.
Вот Георгий Гуревич. Воевал, побыл и кавалеристом, и минометчиком. Окончил Индустриальный институт, профессиональный инженер-строитель. Может быть, именно незабытый опыт человека, обязанного знать, на чем он, собственно, собирается возводить свои строения, обусловил то, что его замечательные повести «На прозрачной планете» и «Подземная непогода» (1963) так или иначе оказались связаны
Вот Владимир Савченко. Странный, удивительный автор. Выпускник Московского энергетического института, научный сотрудник Киевского института кибернетики. В ранней повести «Черные звезды» (1960) можно найти отголоски московско-киевского старта молодого ученого — с такой симпатией и так трогательно описаны там и обе столицы, и их природа, и их люди; на всю жизнь я с первого же прочтения запомнил, что в украинском произношении «г» мягкое, «как галушка»… Одержимость кибернетикой определила все дальнейшие фантастические прозрения этого человека. А одним из лидеров советской НФ он стал после выхода книги «Открытие себя» (1967), написанной на стыке кибернетики, биохимии, психологии и этики. И снова — неважна карьера, неважны должности, звания и степени; важен результат, важно ДОБРАТЬСЯ ДО СУТИ И ОТДАТЬ ЕЕ ЛЮДЯМ. Как описать, какие слова можно найти в нашу консьюмеристскую эпоху для того, чтобы передать будоражащее чувство близкого доброго всемогущества, которое дарила читателю эта книга! А фраза, которой она кончается — «Три инженера шли на работу», достойна стать такой же знаковой, такой же крылатой, как, скажем, «Призрак бродит по Европе».
А профессиональные химики Михаил Емцев и Еремей Парнов с их, например, «Морем Дирака» (1967). По-моему, это была первая в СССР книга, из которой без напряга, с горящими от интереса глазами можно было уразуметь начатки квантовой механики. И одновременно — с той же бесшабашной легкостью вдруг понять, какими странными и даже опасными последствиями может оказаться чревато внезапное, как снег на голову свалившееся материальное изобилие.
А Сергей Снегов, как его не вспомнить! Выпускник Одесского химико-физико-математического института, инженер, враг народа, лагерный товарищ таких корифеев, как Лев Гумилев и Николай Козырев. Уже в ГУЛАГе, в Норильске, начал работать в советской ядерной программе. Он написал немало помимо знаменитой трилогии «Люди как боги», первая часть которой вышла в сборнике «Эллинский секрет» в 66-ом, но запомнился прежде всего этой великой эпопеей. И не из-за размера великой, и даже не по масштабу галактических битв, в ней описанных — но по тому, как передано в ней величие космоса. Читая эту книгу, падаешь в небо. В самую его бесконечную черную глубину. И начинаешь эту равнодушную, опаляющую бездну понимать и любить.
А Шалимов, Александр Шалимов-то — ученый-геолог, землепроходец, преподаватель Питерского Горного института и кубинского университета Ориенте, не просто выдумавший, но буквально-таки открывший в Монголии энергетическую базу пришельцев. С крупномасштабной картой я, повзрослев, проследил маршрут описанной Шалимовым экспедиции — каждый кряж, каждая скала, да и каждый порыв ветра из Джунгарии именно таковы на самом деле, как в его ранней «Тайне гремящей расщелины» (1962). С его персонажами я путешествовал и в конголезских джунглях («Охотники за динозаврами», 1963), и в глубинах океана («Тайна Тускароры», 1967), осознавая, ощущая его текстом, словно собственной кожей, как огромна, разнообразна и причудлива наша планета.
А инженер Генрих Альтов с его, например, гениальным «Осликом и аксиомой» (1968) и другими подобными рассказами, по прочтении оставляющими одно и то же удивительное чувство интеллектуальной свободы: невозможное возможно. С рассказами, да — но одновременно с целой научной теорией решения изобретательских задач. Разбей стереотипы вдребезги — и лети, куда хочешь. Но не с балкона вниз башкой в психоделику, не в интеллигентное ЛСД-шное всемогущество, и даже не к вершинам мужского самоутверждения — к Алке Пугачевой в койку. А в реальный зенит любого всамделишного дела. Между прочим, в 1948 году, двадцати двух лет от роду, он написал письмо Сталину, где раскритиковал положение с изобретательством в СССР. В ответ был арестован и приговорен к 25 годам лагерей. Уже в ЛАГЕРЕ начал быть собой — сделал несколько первых своих изобретений. Сейчас его методика раскрепощения творческой фантазии признана во всем мире и используется во всех странах, всерьез стремящихся завладеть общим для рода людского будущим — в США, в Японии. Всеми доступными человеку способами Альтов будил воображение, учил мыслить, изобретать, созидать…
А Александр Мееров с его увлекательнейшим «Сиреневым кристаллом» (1965) и удивительным, особенно — для того времени — «Правом вето» (1971)! Вполне реальная и вполне безысходная проблема невозможности хоть как-то ограничить промышленное использование того, что смертельно опасно, но приносит прибыль; пронзительно поставленные этические проблемы ксенофобии… Инженер-химик, ракетчик, начинавший еще в 30-х годах в знаменитой Группе Изучения Реактивного Движения. Репрессирован в 37-ом, сидел в лагере, потом работал в «шарашке». Потом — долгие плодотворные годы в КБ академика Глушко. Один из создателей первых спутников.
Ну ясен пень, махровый твердолобый коммуняка! Всю жизнь растратил на ерунду! Зато мы делаем ракеты… Подавись ты своими ракетами! Хер не стоял, наверно, вот и самоутверждался фаллическими символами. Пис-сатель…
Где ужасы 37-ого года? Где безмозглое русское быдло с его генетическим садизмом и врожденной ненавистью к интеллигенции? Где пьяные генералы, в стремлении выслужиться перед бездарным деспотом-параноиком целыми дивизиями гонящие солдатиков под пули культурных немецких оккупантов? Где всех изнасиловавшие особисты из заградотрядов? Где бесстрашные стиляги, провозвестники яркой и веселой свободы, которых терроризируют серые комсомольцы, так и норовящие построить какую-нибудь экологически вредную Братскую ГЭС? Где пронизавший все поры общественной жизни антисемитизм? Где вообще презрение русских к законным правам и чаяниям порабощенных ими народов Украины, Белоруссии, Крыма, Кавказа, Прибалтики, Поволжья, Сибири, Гипербореи, Казакии, а если до кучи — то, пожалуй, и Подмосковья? Где вдохновенное пьянство как единственное спасение истинных и неподкупных талантов, ищущих раскрепощения от рабской и нищей духом социалистической жизни? Где, в конце концов, защита прав сексменьшинств, где добрая и ранимая, знающая наизусть всю Цветаеву, но презираемая тупыми многодетными клушами лесбиянка? Нету? Так чего ж ты вылез со свиным рылом в калашный ряд?!
Куда уж тягаться такому автору с олицетворяющими русскую словесность сытыми, балованными, но утонченно задыхающимися в духовном вакууме тупой озверелой страны настоящими, международно одобренными знаменитостями…
Во второй половине 70-х годов Советскому Союзу стало катастрофически не хватать денег даже на самое главное. Даже, например, на финансирование коммунистических партий развитых буржуазных стран или ковыляющих некапиталистическим путем развития африканских людоедов. Деньги откуда-то надо было брать. В этих условиях было принято решение, начисто лишившее Советский Союз шансов построить свой вариант будущего: «…избегать расходов на исследования и разработки, обеспечив себе доступ к западной технологии благодаря кражам или нелегальным закупкам ее. …Из документов неоспоримо следовало, что с 1976 по 1980 года благодаря нелегальному приобретению западной технологии только министерство авиапромышленности сэкономило 800 миллионов долларов на исследованиях и научных разработках» [20] .
20
Швейцер, Петер. Тайная стратегия развала СССР. М., 2010. С. 60, 62. Кстати сказать, когда американцы въехали в ситуацию, то вполне ожидаемо стали подбрасывать нашей разведке грамотно сделанные фальшивки — вроде бы подлинные, но неработоспособные. На мучительные, долгими годами длившиеся попытки их воплотить в металле и заставить функционировать СССР тратил много больше, чем если бы пытался с нуля сделать их своим умом. Жадность фраера сгубила.
Ровно так же, как полутора десятками лет позже одним росчерком диктаторского пера миллионы русских, не выходя из дому, в одночасье оказались национальными меньшинствами в чужих странах, так и тогда в единый миг творцы и фанаты советской НФ, ни на волос не сменив убеждений и пристрастий, разом оказались главными антисоветчиками. Да-да, именно они. Не Ефремов со своим полузапрещенным «Часом быка», и не Стругацкие со своими вовсе запрещенными «Гадкими лебедями», а все эти безымянные и бесчисленные увлеченные трудяги, необоримо стремившиеся познавать и создавать — и абсолютно неспособные НЕ познавать и НЕ создавать.