Румбо
Шрифт:
— Слушай, а давай это… подрочим друг на друга, а? Раз нам иначе нельзя…
— А ну, не дури, — она схватила его за запястья, — хуй её знает, как эта бомба работает. Рисковать мы не будем: я так решила! Тема закрыта, точка. И уезжай, я прошу тебя. Так нам обоим будет легче.
— А ты… ты что, хочешь сказать, ты здесь жить останешься? — насмешливо высвободился.
— А почему нет?..
Стрелка настенных часов щёлкнула.
— Ты что, сука, издеваться надо мной вздумала? — почесав в паху, тихо поинтересовался Румбо.
— Отвали, я сказала. А то хуже будет! — она вдруг брызнула ему в лицо газом из баллончика и пронзительно засвистела
Он успел заслониться.
Сопротивляться не хотелось: к чему?
Топот, брань, грубые объятья санитаров.
Он обвис на их жёстких суетливых телах.
Было больно, но боль отошла на второй план, словно не его в гематомах и ссадинах волокли по больничному коридору, кололи иглами, успокаивали, укладывали на каталку и везли куда-то.
Всё это уже было, но когда? В какой-то из прошлых жизней? Раньше? Позже? Ещё раз? Кто закроет глаза мои, твари? Кто укажет мне путь к алтарю? В бесконечном кровавом кошмаре Я как демон столикий парю. Неподсуден я вашим законам. Невменяем петле палача. С благодарности низким поклоном Я на ветер ложусь, хохоча, И лечу сквозь ненастье и стужу, Сквозь года, не щадящие плоть. Высота мою голову вскружит: Дух не в силах она расколоть. Так с проклятий неистовым матом Сберегу я, что должен сберечь, И под грохот стального набата Примет демона звёздная печь.Он очнулся с ватой в голове и непослушным телом.
Ощупал повязки, вдохнул сладковатую вонь: больница.
Первым делом: найти её.
Встал, прихрамывая дошёл до приоткрытой двери туалета. Закружилась голова: опёрся рукой о батарею. Горячая? Неясно: настройка ощущений сбита.
Вышел в коридор, но сразу несколько человек в белом, что сидели в освященном помещении за стеклом уверенно двинулись навстречу.
Ещё слишком слаб: покалечат.
Остановился, устремив в них лучи из багровых зрачков, но энергии не хватало: санитары получили дозу, но, будучи на адреналине, продолжали движение.
Вернули под руки в палату.
Опять внутривенно.
Отрубился.
Пришёл в себя ночью.
Холодное сияние лампы дневного света над соседней кроватью.
Встал, размял конечности.
Итак, она отказалась от него.
С одной стороны, спасся от смерти, но с другой…
Она смогла отказаться: значит, не так он ей был и дорог.
Она смогла отказаться: она выбрала жизнь.
Значит, не любит она его больше жизни, и не роман у них был, а непродолжительный контакт гениталий.
Не воспламенил он в ней страсть: ушла к мужчинам из завтра.
Вечно молодая, вечно хотящая.
Половина бомбы.
Половина бомбы — это 3оя, а половина женщины что означает? Четверть?
А ведь он ебал половину женщины.
Но раз так легла карта, значит, в планах Ада и эта развязка была предусмотрена?
На следующий день он незаметно выскользнул из палаты и принялся за поиски, но тщетно: 3оя
Вот тебе и раз: встретил — и тотчас потерял.
И даже не в Красной Комнате.
Что ж, пойти в город искать её? Остаться в этом пошло-придурковатом мире гонщиков-зомби и ядовитых жаб?
Соприкосновение с реальностью, похожей на землю во рту.
Нет.
А ведь он здесь родился.
Здесь прошли и его детство и юность.
Первый удар в морду, первая затяжка, первый глоток, первая ебля.
В чём разница? Теперь сразу и не поймёшь. Да и какая разница, где воскреснешь ты для свершения свой миссии?
Путь у каждого свой, но все они — сойдутся в вершине, как пороховые горошины, забиваемые в гильзу пыжом.
Сжечь себя — чтобы вернуть в этот мир свет.
Лететь на огонь, лучась счастьем.
Раздуть своим прахом печь Новой Звезды.
Решение было очевидным: бежать. В любом случае, его наверняка ищут. То, что не пришли ещё сюда — вопрос времени: сам факт, что его оформили в стационар без документов и не сообщили, о полночном визитёре с топором куда следует, остаётся, очевидно, отнести на счёт 3ои.
Но куда она могла скрыться?
Если она числится здесь в штате, концы всё равно отыщутся. Блуждая по больничным коридорам, он наткнулся на старшую сестру отделения, и сразу узнал её. Полноватая, с крашенными волосами — это была та самая женщина, что курила возле морга вместе с 3оей, когда выносили тело раздавленного самосвалом Маугли.
Подойти к ней напрямую? Но теперь, когда 3оя исчезла, вряд ли персоналу больницы есть резон покрывать его. Но если она устроила Румбо сюда, то должна была это предусмотреть.
И предусмотрела.
После его повторного пробуждения в восприятии окружающих что-то изменилось: они перестали замечать его. Сотрудники стационара и большинство находившихся в отделении больных оказались зомбированы: на четвёртые сутки Румбо окончательно убедился в этом. Он беспрепятственно перемещался по зданию, питался в больничной столовой, спал на свободных койках: словом постоянно находился рядом с ними, но они глядели куда-то мимо и вскользь, словно был он не живым существом, а бесплотным призраком или примелькавшимся давно предметом больничного интерьера.
Пару раз обращался к соседу по палате: тот лишь вздрагивал, не говоря ни слова в ответ, а на очередном обходе пожаловался врачу на «голоса в голове».
Румбо долго наблюдал за соседом и пришёл к выводу, что программа зомби поддерживается через просмотр установленного в палате телевизора.
Телевизоров в стационаре было достаточно, так что дистанционный контроль персонала и больных не представлял для демонов трудности.
В сложившихся обстоятельствах Румбо испытывал двойственные чувства: с одной стороны, всё было организовано так, чтобы он мог спокойно, не заботясь о внешней опасности, восстанавливать силы. С другой…
Однажды он подкараулил в коридоре главного врача и, встав на пути, ухватил за бороду.
Бедняга вскрикнул и потерял сознание.
Очнувшись, доктор встал, отряхнулся и, не обращая на Румбо внимания, быстро заковылял к своему кабинету.
Машинально двинулся следом.
Дверь кабинета закрылась перед самым носом, но — почудилось что ли? — краем глаза успел заметить ручку настройки с копьём чёрной тени на высвеченной вечерним Солнцем стене.
Так вот, стало быть, она где скрылась!