Румо и чудеса в темноте. Книга II
Шрифт:
Театр красивых смертей
После Врахокских войн жители Гела хотели вознаграждения за свои муки и самоотверженность. Гаунаб пятьдесят первый был тем, кто начал строительство Театра красивых смертей.
Во время последних трёх Врахокских войн Гаунаб пятьдесят первый наблюдал за сражениями с балкона своего дворца. При этом он получил столько удовольствий, как никогда раньше. По окончании же войн он впал в отчаяние, из которого его смогла вытащить только мысль о строительстве театра. Он приказал своим архитекторам
Вскоре стало ясно, что бои, инсценирующие сражения с врахоками были не самой лучшей идеей. Чудовища были слишком дикими, при сильном возбуждении выходили из-под гипнотического контроля алхимиков и нередко становились опасными для всех зрителей. Даже при использовании самых маленьких экземпляров некоторые из них продолжали безумно носиться вокруг, убивая своих дрессировщиков и пожирая зрителей. Однажды они чуть не сожрали самого Гаунаба пятьдесят первого.
В итоге бои с врахоками отменили и на их место пришли дуэли между разными видами существ: между рабами и гомункелами, между рабами и наёмными солдатами или между рабами и опасными животными, которых было легче укрощать, чем врахоков. День, когда Гаунаб пятьдесят первый понял сколько удовольствия доставляет ему резня, в которой не участвуют врахоки, стал вторым днём рождения Театра красивых смертей – будущего культурного центра Гела.
Деградация
Тем временем моральная и телесная деградация королевской семьи безудержно продолжалась. Гаунабы становились всё меньше и уродливее, а их злобная ухмылка всё шире. Эпилептические припадки, истерики и мании, депрессии и бешенство теперь являлись фирменным знаком семьи Гаунабов.
Никто не решался сказать в лицо хоть одному Гаунабу, что он душевно болен. Поэтому придворные врачи сделали из болезней – добродетель, из безумного бреда – гениальные видения, из припадков и сумасшествия – культ. Когда у королей начинались припадки, врачи прописывали им высокопроцентные микстуры с целью усиления их безумства. Когда короли впадали в глубокую депрессию, то делалось всё, чтобы ещё больше омрачить их душевное состояние. В течение многих поколений среди придворных считалось хорошим тоном имитировать поведение короля, симулировать припадки бешенства или подражать его истерическому смеху. Уродство и дряхлость стали всеобщим идеалом красоты, а те в Геле, кто хоть что-то из себя представлял, старались на людях выглядеть болезненно.
Архитекторы тоже приняли это за идеал. Из архитектуры была изгнана гармония, и предпочтение отдавалось отвратительным, органическим и бесформенным строительным материалам. Кривые углы, горбатые крыши и осевшие в землю дома стали типичными признаками гелской архитектуры. Фасады украшались окаменелой чешуёй древних рыб или панцирями подземных насекомых. Дымовые трубы торчали как рога демонов, ворота открывались как разорванные пасти, а окна напоминали пустые глазницы черепов. Другими популярными строительными материалами были настоящие кости, гигантские зубы, окаменелые щупальца спрутов и клешни крабов. Когда умирал один из врахоков, то из его панциря удаляли внутренности и внутри обустраивали жильё. Красок в Геле почти не было: если бы кто-то прошёлся по свинцово-серым переулкам, встречая на пути только бледнолицых одетых в тёмное гелцев, то решил бы, что попал в чёрно-белый мир. Конечно же, в городе имелся свет, но не более чем необходимо, приглушённый и мерцающий. Бледно-жёлтые светящиеся медузы пульсировали во встроенных водоёмах и освещали улицы. Коптящие факелы и свечи из тёмного воска стояли в окнах, а в специальных ящиках заполненных углём горел общественный огонь. Вечные дым и копоть ещё больше усиливали мрачную и нездоровую атмосферу Гела.
Почти все Гаунабы, несмотря на свою болезненность и неверное лечение, доживали до очень глубокой старости. Гаунабу первому было сто шестьдесят четыре года, когда он умер, и можно с уверенностью сказать, что он прожил бы гораздо дольше, если бы его отпрыски так жестоко не убили его. В среднем Гаунабы жили сто тридцать-двести лет и при этом их болезни бурно развивались. В королевском дворце считалось нормальным верить, что король в данный момент лежит при смерти, но большинство правителей Гела на самом деле умирали от старческой немощи.
При всём при этом болезни и причуды Гаунабов практически не имели никаких публичных воздействий, не считая пары поджогов и причудливых законов. Болезнь остаётся во дворце – так шутя говорили придворные врачи, поскольку безумие королей в основном оставалось только при них.
Всё долгое время шло довольно гладко, пока сумасшествие Гаунаба шестьдесят второго не нашло путь наружу. Его душевное помутнение вызвало такие последствия, которые ощутило даже население наземного мира. Гаунаб шестьдесят второй был тем, кто, возбуждённый рассказом в одной детской книге, начал строительство городов-ловушек.
Детская книга Нгуана Чугс Кана
Алхимик Нгуан Чугс Кан был придворным учителем и ветеринаром при дворе Гаунаба пятьдесят восьмого. Он же и написал детскую книгу, предназначенную исключительно для отпрысков королевской семьи, в которой он простым и наглядным языком описал основы большой политики. Он приказал украсить книгу богатыми иллюстрациями и подарил её сыну короля, Гаунабу пятьдесят девятому, на его десятый день рождения.
Короли в книге были нарисованы в виде огромных чёрных медведей обладающих сверхъестественной силой, народ в виде преданных и смелых крыс-альбиносов, склоняющихся перед королём, советник короля и придворные дипломаты были изображены в виде преданных светящихся гусениц, а все прочие в виде опасных змей. Враги королевского двора были представлены в виде кровопийц и болотных пиявок. Такая ограниченная картина мира была призвана не перегружать детский ум. Город Гел Нгуан представил в виде умного стоногого и стоглазого паука, сидящего под землёй в засаде и ожидающего нужного момента, когда он выйдет на поверхность. В книге было очень выразительно показано, как паук строит на поверхности земли ловушки в форме домов, в которых поселяются всевозможные наземные существа. А потом паук приходит и всех их пожирает. Это должно было символизировать для юных королей исполнение Красного пророчества.
На Гаунаба пятьдесят девятого книга не оказала никакого влияния. Он её только полистал, впал в истерику при виде паука и забросил книгу в гору своих игрушек. Следующих два Гаунаба также никак не отреагировали на книгу, но ценный подарок ручной работы передавался по наследству дальше, из поколения в поколение, пока он, наконец, не попал в руки Гаунаба шестьдесят второго, находящегося уже в среднем возрасте.
Гаунаб шестьдесят второй
У этого короля сумасшествие было представлено в основном маниакальным поведением. Безумные идеи просто били из него ключом. Однажды он запретил в Геле целый год разговаривать, не разрешено было даже шептать. Затем огромные усилия потребовались, чтобы отговорить его жениться на окаменелой рыбе. Он рисовал, музицировал и писал стихи с одинаково ужасными результатами во всех дисциплинах. Он постоянно искал новые области для нанесения очередного вреда и однажды, роясь в королевской библиотеке, нашёл детскую книгу Нгуана Чугс Кана.