Руна
Шрифт:
Вадим уселся в кресло.
— Вау, Клод Арнольдович, выдайте козлу премию.
— Светлана Сергеевна, а может и стоит выдать. Вы сколько возились? Ни в одном отчете не указано, что она функционал телепорт. Предположения иллюзионист, и только. А она возьми и скакани, аж в Калининград.
— Калининград!!!- от услышанного у той челюсть, чуть ли не до пола отвалилась.
— Больше двух с половиной тысяч км! Не кисло.
Вадим присвистнул.
— А такое вообще возможно, Клод Арнольдович? Я слышала о портах на один километр.
— Как видишь. Наши уже забирают ее. Так
Светлана закатила глаза.
— Да, у нее шок с травмой на всю жизнь останется. Он ее, как сардельку изрезал. Чуть на лоскутки пустил, — она сердито зыркнула глазами в сторону Вадима. — Мясник-извращенец.
— Светлана Сергеевна, хочешь трахать мозг, иди в отдел проституции. Там тебе и место. А ко мне не приставай, — огрызнулся лениво тот, никак не проникнувшись словами. — Девчонка раскрылась. Все довольны.
— Не будет у нее никакой травмы. Залечат, — подытожил босс. — Но вот с раздеванием, я тоже фокуса не понял.
— Что тут понимать. Если она из волчьей стаи, то шкуру с нее не снять я не мог.
— Да, что за бред, — Светлана всплеснула руками. — Она животных боится. Даже кошек.
— Я читал отчет по той вылазке. Она контактировала с волками, и они ее не тронули. А это весенние каникулы, Светлана Сергеевна.
— И что?
Клод Арнольдович, сидевший до этого молча и читающий отчет в мониторе, посмотрел на сотрудницу.
— Волчий гон, Светлана Сергеевна. Волки сбиваются в стаи и дерут в клочья все, что встречают на пути. Шкуры в кровавый мех окрашиваются. А у нас шестеро детей искупавшихся в ледяном водопаде и пересекшем два пути миграции. Вопрос, как они их пересекли и остались живыми?
— И что это значит? Ее приняли за свою? Я в курсе, что функционалы вхожи в мир животных. И ты что, как с волка с нее шкуру снимал?
— Нет, блядь, любовью занимался.
— Так хватит, оставили перепалку. Вадим действия допустимы, хотя и жёсткие. Светлана Сергеевна, если у тебя больше нет вопросов. Дуй к ней и объясни ситуацию. Свободны.
Больничный дух хлорки, стерильности, перегретых ламп накаливания смешанный с тонким, врезающимся в нос запахом от диодов кварцивания, раздражая, кружились вокруг. Глаза открывать не хотелось. Кому захочется, когда с утра душу вынул сначала участковый, затем полицейский из следственных органов, потом врач.
Вереницей бегут в воспоминаниях образы, выхваченные в сумасшедшей самозащите ночного Сочи. Кажется безумием факт: я в Калининграде. В больнице. Относительно живая. И пусть все болит. Пусть тело ноет. Живая. Где-то в небе ко мне летела мама. Я назвала ее номер телефона первым. Ко всему прочему сюда же летела и Светка, везя документы. К счастью для меня полицию не интересовало, как именно я оказалось здесь. Их интересовали порезы. Поэтому в рассказ, о том, как я гуляла по Сочи в компании маньяка, который чуть не убил меня, а затем оказалась здесь, не поверили.
— Давайте так, — произнес мужчина, заполнявший бумаги. — Мы позвонили подруге, она сказала, вы встретили парня, позвонили ей среди ночи и уехали в Калининград. Вот эти данные меня интересуют.
Попыталась связать услышанное, с реальностью, заторможено кивнула.
— Номера машины и марки я не заметила. Ночью поехали. Парня звали Вадим.
— Внешность можете описать?
Вряд ли скоро забуду.
— Хорошо, позже. Давайте дальше, что произошло?
— Мы добрались до города, он напал на меня с ножом, где-то у гаражей. Я боролась, потом убежала.
Жаль, что искать они его будут в Калининграде. А эта сволочь живет в Сочи. Хотя с чего я решила, что они его и там не поищут, когда здесь не найдут.
— Почему, он напал?
— Хотел секса, — я, все больше угрюмилась на собственную ложь. Казалось, наконец, мне поверили и от меня отвязались. А затем вечером, в палату вплыла Светка.
— Бедная, что произошло, — спросила она, пока я заторможенная от обезболивающих, пыталась разлепить глаза.
— Ты привезла документы?
Та обернулась, убедившись, что мы остались одни, подошла к окну, открыла настежь.
— Я закурю, — спросила она, вызвав во мне удивление. Светка никогда не курила. — К тебе утром приходил участковый, помнишь? Он представлял восемьдесят первый отдел.
Ее ответы заставили хмуриться, но уже не от боли.
Откуда она узнала? Откуда? Зачем спрашивает? Я приняла того человека за участкового. И даже более того, выдала ему данные и он ушел.
Подруга достала из кармана летнего платья пачку, вытащила сигарету и закурив, затянулась первой затяжкой. Я вспомнила, когда между нами завязалась дружба? После весенних каникул, в больнице. Я тогда попала из-за редкого заболевания, у нее было что-то тоже. Мы учились в разных школах, поступили в разные ВУЗы, и даже жили на противоположных концах города. Она старше на три года, но это не помешало нам начать дружить. Мне нравилась ее взрослость. Друзья. Умение смотреть на парней. Она звала меня к родителям на дачу, в кино, на дни рождения. Я и сама не заметила, как влилась в ее семью и компанию. Этакая младшая сестричка.
Подняла на нее взгляд. Теперь она смотрела, не шутя, сквозь белесый дымок, но в тоже время с добротой.
— Я знаю, ты прыгнула, — произнесла она, внимательно изучая, как я дергаюсь под пристальным взором и меняюсь в лице.
Порезы на ладонях за зудели и боль вернулась во все мышцы, на мгновение, перекрыв обезболивающее. Знает? Как знает? И Вадим знает? Они знакомы? Они заодно. Мысли путаются. До сего момента, я думала, что одна в курсе своего необъяснимого перемещения.
Отвожу взгляд и рассматриваю забинтованные руки, разглядываю их, отмечая, как на сердце становится тревожно и не по себе.
— Значит, я не сошла с ума?
— Ты телепорт. В фильмах видела?
Светка, сделала еще затяжку, стараясь выдыхать дым в сторону натянутой на окне сетки.
— Я телепорт, а ты мне не подруга.
Я разглядываю улетающий, исчезающий дым. Мы все в какой-то степени подвержены иллюзиям. Кто-то большим, кто-то маленьким. Мои же похоже огромные, размером с динозавра.
— Почему? Подруга.
— А Вадим тогда кто?
— Сотрудник отдела восемьдесят один. Как и я. Мы работаем на правительство. Можешь спрашивать меня, о чем хочешь?