Рунная птица Джейр

Астахов Андрей Львович

– Мессир, я…, - гонец запнулся, он осознал, что в этот раз ему платят так, как не платили еще никому из имперских герольдов.

– Возьми у моего кастеляна деньги на лошадей и дорогу, - продолжал Хаберт, не глядя на гонца.
– Помни, ты жизнью отвечаешь за доставку этого пакета. Ступай.

Гонец покинул Хаберта со смешанными чувствами. Сама дорога по пустынным зимним степям его не пугала. Все герольды хорошо вооружены и обучены некоторым очень полезным боевым и исцеляющим заклинаниям. Почтовые лошади имперской службы всегда были достаточно быстроногими и выносливыми, чтобы унести седока от любого противника, будь то дикий зверь, нежить или шайка изгоев из какого-нибудь варварского клана. Последних на Равнинах стало поменьше после победоносных походов Велария Второго, но

вероятность нежданной встречи оставалась. Немного смутило гонца то, что брат Хаберт велел ехать по ночам – именно в ночное время разные чудные твари вылезают из своих тайных логовищ, коих немало еще в этих землях осталось с языческих времен, и рыщут по земле в поисках добычи. После войн на Равнинах осталось лежать немало непогребенных мертвецов, которые до сих пор никак не упокоятся в мире. В Орлигуре гонец не раз слышал рассказы очевидцев о бродячих мертвецах, о целых отрядах нежити, которые проносятся по степи на конях-скелетах в вое ветра, и о более опасной нечисти, чем эти неупокоенные души – о вампирах. Впрочем, в степях вероятность натолкнуться на опасного хищника или бродячую нежить меньше, чем где-нибудь в северных землях: в голой степи для чудищ просто нет достаточной поживы и укрытий, но риск все равно оставался. Что ж, к опасности ему было не привыкать: имперские герольды всегда рискуют, даже когда их путь лежит через имперские земли. А вот награда, обещанная братом Хабертом, была неслыханной. Пятьдесят золотых монет – это огромные деньги, этих денег хватит, чтобы до конца жизни ни в чем не нуждаться. Но с другой стороны, в такой щедрости было что-то пугающее. Что-то случилось в мире, и свидетельство тому в свертке, который ему предстоит доставить в Роскард.

Порошки брата Хаберта и в самом деле оказались чудодейственным средством – они придавали силы и невероятную бодрость. Кроме того, он совершенно не чувствовал холода. Благодаря их действию гонец за первые двое суток пути проделал почти триста миль, продолжая путь и днем, и ночью. Менял лошадей и ехал дальше. Но, покинув форт Илистер и проехав еще с сотню миль в сторону восточной границы, гонец стал чувствовать, что силы начинают его покидать. Мышцы начали деревенеть и затекать, появился озноб, тошнота и головокружение не проходили ни на минуту, глаза воспалились, и дневной свет резал их, будто острый нож. Лишь с наступлением темноты гонец чувствовал некоторое облегчение – и ехал дальше, торопясь быстрее покончить с этой мучительной пыткой. Днем, когда угрозы не было, он иногда засыпал ненадолго в седле, но такой сон не давал ему желанного отдыха и больше походил на болезненное забытье, в котором его посещали кошмары. Ему мерещились ужасные кровавые картины, полные отвратительных чудовищ, слышались мерзкие нечеловеческие голоса, и гонец, вздрагивая, приходил в себя, и гадал потом, пригрезился ли ему весь этот ужас, или видения приходили к нему наяву.

Но, слава Всемогущему, мучиться ему осталось недолго. Завтра он вручит проклятый сверток кому надо, получит свои пятьдесят золотых, снимет комнату в лучшей таверне, и будет отсыпаться в тепле и безопасности. От этой мысли гонец повеселел и шутливо хлопнул ладонью обомшелый серый камень древних ворот, точно приветствовал старого доброго друга, с которым не виделся много лет. Даже донимавшая все последние дни ноющая боль в спине сразу прошла, мысли прояснились, и на душе стало спокойно и хорошо.

Над головой гонца сияли яркие звезды – множество звезд. Хвостатая звезда, появившаяся на небе неделю назад, висела над самым горизонтом, напоминая полупрозрачный белесый мазок, оставленный гигантским пальцем на угольной поверхности неба. Гонец вспомнил, как перед его отъездом из Орлигура в одной из таверн тощий менестрель с пропитой рожей рассказывал о худых знамениях, которые предвещают большую беду. Может, это и в самом деле худое предзнаменование, но гонцу было все равно. Он всего лишь герольд, и он выполняет свою работу. Главное сейчас – доставить сверток кому следует и после лечь в постель, и даже наступление конца света не заставит его вылезти из-под одеяла…

Гонец сориентировался по звездам и поехал на север, но отъехал от ворот всего на сотню локтей. Что-то с шелестом вылетело

из ночной темноты и коротко и больно ударило его под левую лопатку. Гонец вскрикнул, звезды над его головой завертелись в сумасшедшем хороводе, и миг спустя он понял, что лежит на земле. Чалый конь, освободившись от наездника, с ржанием рванулся во мрак, разбрасывая копытами снег. «Что со мной?» - подумал гонец, с удивлением осознав, что двигаться уже не может. Секундный ужас прошел, изболевшееся натруженное тело наконец-то перестало напоминать о себе. Все кончилось даже раньше, чем он ожидал.

Десяток воинов, одетые в короткие полушубки, кожу и одинаковые панцири из кольчужной сетки, вышли из-за дальних ворот и направились к лежащему в пыли телу гонца. Один из них держал в руках арбалет.

– Ждите здесь, - скомандовал арбалетчик своим спутникам. – Рене, за мной.

Тот, кого звали Рене, поклонился, взял у товарища факел, и дальше они пошли вдвоем. Отыскав лежавшее в снегу тело убитого, арбалетчик аккуратно, чтобы не испачкать руки в крови, вытащил из его спины убивший гонца болт. Это была необычная стрела – целиком выкованная из метеоритного железа и покрытая письменами на неведомом языке. Обтерев стрелу и вложив ее обратно в колчан, стрелок обыскал сумку гонца. Сверток был на месте. Арбалетчик разрезал тонкий кожаный ремешок и развернул сверток. Внутри были запечатанное письмо, и маленькая бутылочка из темного стекла в оплетке из тончайших золотых нитей, обернутая в старый пергамент, покрытый странными знаками.

– Хвала Господу, все на месте, - сказал арбалетчик. – Дело сделано.

– И что теперь?

– Ничего. Завтра брат Айтер со своими людьми отвезет ее в столицу, отцам-инквизиторам. Мы свою работу выполнили.

– Так ли надо было его убивать? – спросил человек с фонарем.

– У нас не было выбора. Освети-ка его лицо.

– Проклятье! – Человек с фонарем сделал жест, отгоняющий злых духов. – Что это такое, во имя Божье?

– Оставь факел и принеси мой седельный мешок. И никому не говори, о том, что видел.

Оставшись один, арбалетчик сломал печать на письме и в свете факела прочитал единственную строчку, написанную рукой инквизитора Хаберта:

«Ты знаешь, что с этим делать»

Теодорик смял письмо, поджег его от пламени факела и держал, пока разгоревшийся огонь не обжег ему пальцы. Письмо почти догорело, когда вернулся Рене с тяжелым мешком. Теодорик развязал мешок - в нем была серая крупная соль.

– Во славу Божью! – сказал Теодорик и высыпал соль на труп убитого гонца. Тело тут же вспыхнуло ярким оранжевым гудящим пламенем, повалил густой жирный дым. Когда пламя погасло, от трупа гонца остались только обугленные кости, облепленные хлопьями серого пепла.

– Трубы небесные! – Оруженосец Теодорика глядел на останки, выпучив глаза. – Это… это…

– Именно то, о чем ты подумал.

– Клянусь огнем и молнией! Это ужаснее, чем я себе представлял. Как это могло с ним случиться?

– Ночные степи полны ужасных тварей, которые подкрадываются незаметно и заражают несчастных путников темным проклятием. Я почувствовал, что он заражен – тому меня учили святые отцы-инквизиторы. Однако он исполнил свой долг, - Теодорик осенил тлеющие останки благословляющим знаком. – Я помолюсь о его душе. А теперь идем. Чем быстрее мы доберемся до крепости, тем лучше для нас.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НЕТ, И НЕ БУДЕТ ВАМ МИРА

Глава 1.

Распухшее красное зимнее солнце почти скрылось за верхушками сосен. Мороз крепчал, и Ярре в отчаянии подумал, что сегодня ему вновь придется возвращаться домой ни с чем.

Это был пятнадцатый день его охоты за белым оленем, и за все эти дни Ярре ни разу даже не увидел волшебного зверя. Только надеялся на то, что ему повезет, и белый олень все же придет к водопою, как его собратья. Но олень не приходил, и Ярре возвращался домой замерзший и злой, чтобы с рассветом вновь отправиться в лес в надежде на чудо.